Стоковые изображения от Depositphotos
Как развивается глобальная повестка декарбонизации и как на нее повлиял энергетический кризис?
Климатическая повестка – ключевой драйвер глобальной экономической политики и будет оставаться таковым в ближайшие десятилетия. По состоянию на октябрь 2022 года страны, на которые суммарно приходится почти 95% глобальных выбросов парниковых газов, приняли на себя обязательства по снижению выбросов (определяемый на национальном уровне вклад) в рамках реализации Парижского соглашения по борьбе с изменением климата 2015 года. Для выполнения принятых обязательств по декарбонизации страны уже реализуют или планируют реализовать большое число инициатив, направленных на стимулирование перехода к зеленой экономике. Примерами таких инициатив являются: системы торговли углеродными единицами, стандарты зеленого финансирования и таксономии зеленых проектов, меры государственной поддержки отраслей зеленой экономики, запрет на продажу новых автомобилей с двигателями внутреннего сгорания и т.д.
Зеленая экономика – это экономическая парадигма, предполагающая низкую углеродоемкость, высокую эффективность использования ресурсов и социальную инклюзивность, в рамках которой экономический рост не приводит к росту парниковых выбросов и истощению природных ресурсов.
Некоторые инициативы носят глобальный характер и окажут влияние на очень широкий круг компаний в разных странах. Наиболее значимая из таких инициатив – введение трансграничного углеродного налога на импорт товаров в страны Европейского союза (Carbon Border Adjustment Mechanism/CBAM). В соответствии с CBAM в ЕС с 2026 года будет взиматься углеродный сбор с импорта для групп товаров, отнесенных к категории углеродоемких: железо и сталь, цемент, алюминий, удобрения и электроэнергия. При этом предоставление импортерами в ЕС отчетности об углеродоемкости продукции будет обязательно уже с текущего года.
Принимаемые странами меры стимулирования «зеленых» отраслей и дестимулирования «коричневых» отраслей в долгосрочной перспективе приведут к структурному перераспределению финансовых потоков между секторами экономики: инвестиции и доходы в «зеленых» отраслях (например, водородная энергетика, зеленые здания, электротранспорт, добыча редкоземельных металлов и др.) возрастут, а в «коричневых» (например, добыча угля, производство стали традиционными способами) – существенно сократятся. Предпочтения рыночных игроков и оценка ими долгосрочных климатических рисков уже способствуют перераспределению ресурсов и, соответственно, структурной трансформации экономики, например, реаллокация портфелей в пользу «зеленых» активов инвестиционными фондами.
Правительство готово к совместной работе по реализации проектов в сферах «зеленой» экономики, сказал Алихан Смаилов
С началом глобального энергетического кризиса приоритетность «зеленого» энергоперехода не только не снизилась, но напротив возросла. Некоторые ответные шаги западных стран (восстановление/строительство инфраструктуры для традиционных энергоносителей) не должны вводить в заблуждение – это краткосрочная реакция, нацеленная на смягчение наиболее жестких последствий энергетического кризиса, а не изменение долгосрочной стратегии. Развитые страны рассматривают переход на «зеленые» источники энергии в качестве ключевого инструмента снижения рисков повторения энергетического кризиса в будущем. По оценкам Lazard, еще за несколько лет до наступления энергетического кризиса 2022 года стоимость «зеленой» энергетики стала ниже стоимости генерации энергии на угле, а в некоторых случаях – ниже стоимости генерации на природном газе. С ростом цен на традиционные энергоносители ценовое преимущество «зеленой» энергетики стало еще более весомым. По экономическим и политическим причинам страны планируют ускорить темпы «зеленого» энергоперехода. В ЕС в соответствии с планом «EU Repower Plan» повышается цель по доле возобновляемых источников энергии в общем энергобалансе к 2030 году с 40% до 45%, а в США, в соответствии с Inflation Reduction Act, были одобрены государственные расходы на реализацию климатической политики и «зеленую» энергетику в размере около 400 млрд долларов. Бизнес продолжает рассматривать глобальную декарбонизацию и зеленый энергопереход как базовый сценарий. Так, по оценкам Международного энергетического агентства, ожидается, что по итогам 2022 года почти 75% прироста в общих глобальных инвестициях в энергетику придется на «зеленую» энергетику.
«Закон о снижении инфляции» (Inflation Reduction Act of 2022):
Как глобальная повестка декарбонизации влияет на экономику Казахстана?
Климатическая повестка имеет очень существенное влияние на экономику Казахстана с учетом ее высокой интегрированности в мировую экономику и значимую роль углеродоемких отраслей. На ЕС, где наиболее последовательно реализуется повестка декарбонизации, приходится около 40% казахстанского экспорта. По оценке Всемирного банка, после введения трансграничного углеродного регулирования ЕС в 2026 году казахстанские экспортеры могут терять до $250 млн выручки ежегодно, при этом сектор металлургии будет подвержен наиболее сильному влиянию. Принимая во внимание стремительный рост цен на углеродные квоты в ЕС, планы по расширению перечня облагаемых углеродным сбором товаров, а также косвенный эффект трансграничного углеродного налога при экспорте в третьи страны (в случае когда конечный получатель – импортер из ЕС), воздействие трансграничного углеродного регулирования может оказаться существенно выше предварительных оценок. Конкурентоспособность и финансовая устойчивость компаний с высоким углеродным следом и кредитующих их финансовых институтов может оказаться под угрозой.
Ответ Казахстана на государственном уровне на глобальную повестку декарбонизации вполне соразмерен масштабу рисков и возможностей. Казахстан находится в группе передовых стран в регионе по внедрению подходов и механизмов в области устойчивого развития и декарбонизации. Был разработан проект «Стратегии достижения углеродной нейтральности Республики Казахстан до 2060 года» в рамках реализации целей Парижского соглашения. Среди приоритетных направлений – развитие механизмов «зеленого» финансирования. К настоящему времени в стране уже был разработан и запущен целый ряд ключевых элементов национальной инфраструктуры по декарбонизации: создана система торговли квотами на выбросы парниковых газов, организованы аукционы для отбора проектов по генерации на основе возобновляемых источников энергии, утверждена таксономия зеленых проектов. Действует система государственной поддержки финансирования зеленых проектов в виде субсидирования процентной ставки по зеленым кредитам и облигациям. Рынок зеленого финансирования уже функционирует – объем выпусков зеленых облигаций на текущий момент превысил 50 млрд тенге.
Правительство Республики Казахстан, Агентство Республики Казахстан по регулированию и развитию финансового рынка (АРРФР) и Центр зеленых финансов МФЦА продолжают ставить амбициозные планы по развитию инфраструктуры финансового рынка, направленной на достижение целей по переходу на зеленую экономику. Например, в планах АРРФР к концу 2025 года ввести для банков требования по внедрению системы оценки ESG-рисков и ESG-раскрытий: сперва на уровне рекомендаций, затем – на уровне обязательных требований. В среднесрочной перспективе вполне вероятно введение дальнейших мер государственной поддержки зеленой экономики и дестимулирования компаний и проектов с высоким углеродным следом. Опираясь на опыт других стран, нельзя исключать введение мер пруденциального регулирования для поддержки банками зеленых кредитов и облигаций, а также дестимулирования инструментов, направленных на финансирование «коричневых» отраслей: например, пониженные риск-веса для «зеленых» кредитов или повышенные риск-веса для «коричневых» кредитов. Основным преимуществом такой меры поддержки является отсутствие прямых расходов со стороны государства. Возможны и иные формы поддержки, в том числе субсидирование, государственные гарантии и т.п.
Какая роль отводится банковскому сектору в реализации климатической повестки и какие инструменты будут применяться?
Регуляторы отводят банковскому сектору ключевую роль в рамках реализации повестки декарбонизации и будут в первую очередь вводить для банков регуляторные требования в области климатической политики по двум основным причинам. Во-первых, без активного вовлечения банков достижение целей по декарбонизации невозможно. Банки – это главный финансовый посредник, распределяющий финансовые ресурсы в экономике, поэтому их роль в финансировании зеленых и переходных проектов является основополагающей. Во-вторых, регуляторы хотят избежать реализации системных долгосрочных рисков в банковском секторе, вызванных реализацией климатических рисков. На среднесрочном и долгосрочном горизонте по кредитному и инвестиционному потрфелю банков реализуются как физические климатические риски (риск, связанный с природными явлениями, возникающими вследствие изменения климата), так и риски климатического перехода (убыточность или банкротство компаний в «коричневых» отраслях или компаний, чьи бизнес-модели окажутся нежизнеспособными в результате реализации зеленого перехода). Банки, которые не интегрируют ESG-факторы в систему оценки и управления рисками, столкнутся со значительным ростом потерь по своему портфелю. В некоторых сценариях это может привести к рискам для финансовой устойчивости банков. Как известно, из-за ключевой роли банков в экономике банковские кризисы неминуемо приводят к реализации масштабных макроэкономических рисков. Соответственно, чтобы избежать рисков для макроэкономической стабильности и следующей из этого необходимости существенных государственных расходов, связанных со спасением финансовой системы, регуляторы будут требовать от банков учитывать и управлять климатическими рисками уже сейчас.
Реализация климатической повестки актуальна для банков не только в связи с регуляторными требованиями, но, прежде всего, в связи с возможностями и рисками для банковского бизнеса. Как уже было сказано выше, невнедрение механизмов управления климатическими рисками, избыточная доля «коричневых» активов на балансе приведут к долгосрочным потерям, которые повлекут за собой убытки, снижение рентабельности, а, при худшем сценарии, к дефолту банков. В любом случае у таких банков окажется меньше ресурсов для развития, а их бизнес-модель может оказаться долгосрочно нежизнеспособной. Напротив, успешное встраивание в нишу зеленого кредитования – это инструмент улучшения долгосрочного качества кредитного портфеля, привлечения потенциально более дешевого зеленого фондирования (например, через зеленые облигации или кредиты от международных банков развития), а также потенциального получения мер государственной поддержки. Банки, которые не смогут сместить структуру своих портфелей от «коричневых» активов в сторону «зеленых», столкнутся со снижением доли на рынке корпоративного финансирования и доступности фондирования.
Какие ключевые инструменты реализации климатической повестки доступны для банков?
Бизнес по общему правилу реализует повестку декарбонизации в рамках реализации общей ESG-повестки. При этом важно понимать, что ESG-повестка, хотя и включает в себя декарбонизацию, намного шире и включает в себя следущие направления: «E» (Environment) – как в области изменения климата, так и в других вопросах экологии, «S» (Social) – социальная компонента, «G» (Governance) – корпоративное управление. Согласно ведущим практикам, банки и нефинансовые организации интегрируют климатическую повестку в свою деятельность в рамках внедрения ESG-подходов в целом. Например, управление климатическими рисками осуществляется в рамках общей интеграции ESG-рисков в систему управления рисками, а за формирование портфеля зеленых кредитов и выпуск зеленых облигаций отвечает ESG-подразделение.
При этом E-компонента в части изменения климата является наиболее масштабной и трансформационной компонентой в ESG-повестке. Внедрение ESG-принципов в целом рассматривается в настоящий момент как основополагающий фактор «гигиены» ответственного ведения бизнеса. Без внедрения общепринятых практик по всем направлениям ESG (охрана окружающей среды, справедливое отношение и социальная поддержка сотрудников, прозрачные подходы к управлению) организация будет восприниматься крайне негативно широким кругом стейкхолдеров – инвесторами, поставщиками, клиентами, сотрудниками, органами государственной власти. Вместе с тем E-компонента в части изменения климата – наиболее материальная компонента ESG-повестки, так как она адресует вопросы адаптации бизнеса к новой фундаментальной экономической реальности. По итогам реализации климатических инициатив произойдет рост и повышение рентабельности компаний в некоторых отраслях и сокращение или даже уход с рынка компаний из других.
Меры по борьбе с изменением климата могут ускорить диверсификацию экономики страны, считают эксперты
В настоящий момент банки активно осуществляют ESG-трансформацию и внедряют ESG-подходы в свою деятельность. В части климатической компоненты можно выделить различные ESG-инструменты – зеленое кредитование, интеграция ESG-факторов в систему управления рисками (включая сценарный анализ и климатическое стресс-тестирование), достижение углеродной нейтральности собственной операционной деятельности, публикация отчета об устойчивом развитии, оценка углеродного следа по кредитному и инвестиционному портфелю, получение ESG-рейтинга.
Ключевой вклад банков в реализацию климатической повестки реализуется ими посредством кредитного и инвестиционного портфеля, соответственно ключевые направления для них – финансирование проектов по декарбонизации и снижение финансирования углеродоемких видов деятельности и интеграция ESG-факторов в систему управления рисками. Многие банки делают акцент на снижении углеродного следа по своей операционной деятельности (в том числе выбросы от отделений, офисов, транспорта и пр. – Охват 1+2 в соответствии с Greenhouse Gas Protocol), однако операционная деятельность банков напрямую генерирует лишь очень небольшую часть углеродного следа финансовых институтов – абсолютно большая часть приходится на кредитный и инвестиционный портфели (Охват 3 в соответствии с Greenhouse Gas Protocol).
Интеграция и оценка ESG-рисков
Как уже было сказано ранее, необходимость интеграции банками ESG-факторов в систему управления рисками обусловлена как экономическими реалиями, так и регуляторными требованиями. Банки, которые не внедрят ESG-факторы в систему управления рисками, столкнутся не только с регуляторным давлением, но и с существенным долгосрочным ухудшением качества своего портфеля в связи с ростом дефолтов по заемщикам и проектам с высоким уровнем климатических рисков (как рисков климатического перехода, так и физических климатических рисков). Это приведет к снижению доходов, сокращению капитала до уровней, не позволяющих наращивать бизнес, и, в конечном счете, к неконкурентоспособности бизнес-модели. Регуляторы некоторых стран уже требуют от банков раскрытия информации о подверженности климатическим рискам и их учете финансовыми организациями. Стоит отметить, что многие международные банки и финансовые институты активно внедряют практики учета и оценки климатических рисков в своей деятельности на уровне, превышающем минимальные регуляторные требования. Согласно исследованию GARP Risk Institute, около 70% опрошенных крупнейших финансовых институтов заявили, что внедрили и используют сценарный анализ влияния климатических рисков на регулярной основе.
На текущий момент наличие количественных данных для полноценной оценки ESG-рисков на основе количественных моделей ограничено, особенно на таких рынках, как Казахстан. Поэтому рекомендуется начать с оценки ESG-рисков на основе качественных (экспертных) моделей. Крупнейшие банки в регионе уже внедряют подобные качественные подходы к оценке ESG-рисков. Распространенным и наиболее эффективным на текущем этапе подходом (в том числе рекомендуемым компанией Ernst&Young нашим клиентам) является модель качественной оценки ESG-рисков на основе методологии Risk Control and Self Assessment (RCSA). В соответствии с ним качественная оценка ESG-риска по каждому материально значимому кредиту осуществляется на основе двух компонент: присущего (неотъемлемого) риска отрасли, в которой оперирует клиент, и мер минимизации и адаптационных инициатив.
Оценка присущего (неотъемлемого) риска – это оценка подверженности отрасли, в которой оперирует клиент, рискам ESG с учетом потенциальных физических климатических рисков, влияния мировых и национальных регуляторных мер, изменения предпочтений со стороны потребителей и других факторов. Данная оценка осуществляется банком на периодической основе в разрезе определенных им отраслей по ключевым компонентам ESG-риска, которыми он хочет управлять. Важно осуществлять эту оценку с учетом специфики национальной экономики и пересматривать ее на регулярной основе и в случае появления новых данных. Оценка является экспертной и основана на анализе глобальных и локальных рыночных тенденций в области ESG, научных статьях, публикациях экспертов, регуляторных изменениях и планах регуляторных изменений, фактах реализации ESG-рисков, материалах и ресурсов международных рейтинговых агентств. С учетом новизны темы для рынка и возможного отсутствия соответствующей экспертизы у сотрудников банков, подход Ernst&Young заключается в том, что в первый раз при внедрении системы оценки ESG-рисков проектная команда Ernst&Young осуществляет отраслевую оценку присущего риска и передает эту экспертизу сотрудникам банка для осуществления самостоятельной оценки в будущем.
Оценка мер минимизации и адаптационных инициатив – это анализ факторов, позволяющих заемщику снизить уровень подверженности ESG-рискам. Для определения уровня минимизации подверженности ESG-рискам банки могут использовать инструмент ESG-опросника, который заполняется банком совместно с клиентом. Опросник содержит в себе набор вопросов по мерам минимизации рисков, предпринимаемых клиентом по каждой оцениваемой ESG-компоненте. Например, по фактору «Климатический риск – риск перехода» могут задаваться вопросы о наличии у клиента процессов оценки углеродных выбросов, наличии утвержденных целей по снижению выбросов и повышению энергоэффективности, планов по минимизации рисков и т.п. В свою очередь, по компоненте «Климатический риск – физический риск» могут задаваться вопросы о проведении компанией анализа физических рисков и о реализации или наличии у компании планов по мерам адаптации к климатическим физическим рискам. Оценка минимизирующих мер может быть не самой простой задачей на первом этапе – такая экспертиза сейчас в банках Казахстана, как правило, отсутствует. В связи с этим при внедрении подходов к ESG-скорингу для клиентов компания Ernst&Young осуществляет оценку по ключевым клиентам совместно с банком с целью формирования в банке внутренних знаний.
Результирующая оценка складывается с учетом присущего (неотъемлемого) риска и корректируется на наличие мер минимизации и адаптационных инициатив. При этом рекомендуется устанавливать ограничения на отрасли с наиболее высоким уровнем присущего (неотъемлемого) риска: например, добыча угля, нефтяная промышленность – на потенциал корректировки снижения риска вне зависимости от минимизирующих мер. Это обусловлено тем, что риски по заемщикам из таких отраслей находятся на высоком уровне, вне зависимости от принимаемых корректирующих мер, а потенциал снижения рисков за счет этих мер ограничен.
Оценка рисков подобным образом может быть не вполне точной количественно, но способствует идентификации и экспертной оценке ESG-рисков и выделению заемщиков с наиболее высоким уровнем ESG-рисков. По таким заемщикам могут применяться меры по снижению риска: от усиленного мониторинга и установления ковенант до отказа в предоставлении финансирования.
Параллельно с внедрением подходов качественной оценки ESG-рисков банкам рекомендуется выстраивать и внедрять процесс сбора количественных ESG-данных для построения полноценных количественных моделей оценки ESG-рисков в среднесрочной перспективе. Примерами таких данных являются объем выбросов парниковых газов, удельный показатель выбросов парниковых газов, доля возобновляемых источников энергии, удельный показатель потребления природного газа (невозобновляемые источники), удельный показатель потребления электроэнергии (невозобновляемые источники). С учетом ограниченности таких данных во внешних источниках рекомендуется выстроить процедуру их сбора у клиентов в рамках процесса рассмотрения кредитных заявок. При этом база количественных ESG-данных нужна не только в среднесрочной перспективе для построения количественных моделей оценки ESG-рисков, но и уже сейчас для эффективного взаимодействия с участниками рынка капитала. Уже на текущем этапе многие крупные международные финансовые институты и институциональные инвесторы запрашивают у компаний и банков данные по ESG (например, об ESG-рисках, о реализуемых или финансируемых зеленых проектах и т.п.) и могут на основе предоставленных данных принимать решения о финансировании или инвестировании. Такие данные могут запрашивать и иные участники финансового рынка, например, рейтинговые агентства, провайдеры индексов и др. Предоставление или непредоставление им данных по ESG могут влиять на инвестиционную привлекательность компании.
Ответственное финансирование
Как уже было упомянуто ранее, кредитный портфель и портфель ценных бумаг – это основной инструмент, посредством которого банки играют ключевую роль в реализации климатической повестки. Выгоды от климатического финансирования могут сейчас казаться недостаточными с финансовой точки зрения, однако в среднесрочной перспективе климатическое финансирование позволит снизить риски и получить прямые финансовые выгоды.
Банки могут реализовать повестку декарбонизации посредством одного или нескольких следующих инструментов:
При климатическом финансировании с применением вышеуказанных инструментов важна не только непосредственная выдача кредитов на основе определенных принципов, но и построение необходимой внутренней инфраструктуры (процессы, подходы, методологии, ответственные подразделения) по маркировке, оценке, учету, целеполаганию, мониторингу, выделению кредитов. Это позволит банкам сформировать объективные данные по текущему уровню зеленого портфеля, что является обязательной предпосылкой для дальнейшего целеполагания, привлечения фондирования и получения мер поддержки со стороны государства. Без выстраивания внутренней инфраструктуры банк не сможет получить все преимущества от использования инструментов климатического финансирования (в виде привлечения фондирования, позиционирования в качестве зеленого банка, получения мер государственной поддержки), вне зависимости от фактического эффекта на достижение климатических целей.
В зависимости от внедряемых инструментов могут возникнуть различные развилки. Так, например, в части «зеленого» кредитования, несмотря на наличие в Республике Казахстан утвержденной «зеленой» таксономии, соответствующей ведущим международным практикам, практический процесс «зеленой» маркировки портфеля может потребовать существенных усилий со стороны банков и предполагает экспертную, зачастую субъективную оценку соответствия финансируемых видов деятельности таксономии сотрудниками банка. В случае ориентации банка на иностранных инвесторов может быть целесообразным утверждение внутренней таксономии «зеленых» проектов, которая бы основывалась на национальной таксономии Республики Казахстан, но при этом была бы жестче по некоторым направлениям с целью соответствия международным таксономиям (например, таксономии ЕС или таксономии Climate Bonds Initiative). Для внедрения управления углеродным следом портфеля необходимо внедрение подходов и процессов по оценке углеродного следа портфеля (для крупных кредитов – на уровне отдельных сделок). Это требует экспертизы, которая может отсутствовать у большинства банков. В части формирования exclusion list ключевая проблема в нахождении оптимального баланса между отказом от финансирования деятельности с явно негативным эффектом на климат и объективной структурой национальной экономиики и необходимостью поддержки трансформации «грязных» отраслей с целью поддержки декарбонизации.
Банкам рекомендуется на текущем этапе, в первую очередь, сфокусироваться на выстраивании подходов и процессов, которые позволят осуществлять климатическое финансирование и запустить процесс целеполагания и мониторинга в части соответствия портфеля целям по декарбонизации (например, доля «зеленых» кредитов в портфеле, углеродный след портфеля в рамках Охвата 3). На последующих этапах следует задуматься о предоставлении преференциальных условий по климатическому финансированию. Преференциальные условия могут быть структурированы различными способами. Например, возможно снижение процентной ставки по «зеленым» кредитам, соответствующим «зеленой» таксономии, или снижение процентной ставки по проектам с низким уровнем ESG-рисков. Но, прежде чем фокусироваться на преференциальных условиях, банкам необходимо сформировать инфраструктуру в виде подходов, процессов и целеполагания, а также понимание количественного эффекта на кредитный риск и фактической возможности привлечения более дешевого фондирования под предоставленное климатическое финансирование.
Банковский сектор – одна из ключевых отраслей, реализующих повестку по декарбонизации экономики. Банки, которые смогут в числе первых внедрить эффективные подходы по оценке климатических рисков и масштабировать портфель «зеленых» кредитов, смогут не только минимизировать свои финансовые и регуляторные риски, но и, напротив, существенно улучшить свои позиции, заняв ведущие места в формируемой нише зеленой экономики.
Авторы статьи:
Вероника Абдраимова – директор Департамента по предоставлению услуг в области рисков для организаций финансового сектора, EY Казахстан
Артем Антонов, CFA — менеджер, Департамент по предоставлению услуг в области рисков для организаций финансового сектора, EY Казахстан
ArcelorMittal вложит 1,7 млрд евро в декарбонизацию заводов во Франции
USAID и ЕБРР расширяют сотрудничество по проектам декарбонизации в ЦА
Президент рассказал о мерах по достижению углеродной нейтральности
Подпишитесь на недельный обзор главных казахстанских и мировых событий
По сообщению сайта kapital.kz