Стоковые изображения от Depositphotos
После своих первых длительных отношений я безумно хотела отдохнуть. Даже не отдохнуть, а перезагрузиться, охватить как можно больше новых мест, событий, наесться впечатлениями. Тогда была возможность регулярно летать куда угодно: Европа, Азия… Но особенным местом силы для меня стал Таиланд. Я мечтала попасть на ретрит, который несколько раз в год на Самуи проводил известный в узких кругах учитель Аджан Хуберт. Я к тому моменту уже несколько лет практиковала медитации, но никогда не была на подобных групповых практиках. Обет молчания на неделю, погружение в себя, тотальная изоляция от любой внешней информации. Такие «игры с сознанием» иногда кардинально меняют жизни. Как это в результате случилось и со мной.
Честно сказать, у меня был мощный внутренний запрос на трансформацию: мечтала поменять работу, мечтала о новых стабильных отношениях, да и в целом хотелось перезагрузиться. Я человек ищущий и сомневающийся, не хожу в церковь, но при этом пытаюсь найти себя в каких-то других духовных проявлениях — мне близок буддизм в том числе.
Так вот, в 2016 году я наткнулась на ретрит для русскоговорящих с буддийским монахом, отправила туда заявку. Брали не всех: нужно было заинтересовать собой с помощью электронного письма и дать понять организаторам, что ты сможешь выдержать семь дней в тишине, соблюсти все правила ретрита. Заинтересовать я смогла. Правда, ответили мне только спустя три недели. Ретрит был, кстати, особенный — новогодний. С 31 декабря по 6 января предстояло сидеть на горе в буддийском храме в компании незнакомых людей и молчать: звучало как вызов.
В 20-х числах декабря я отправилась в поездку. Пока сидела в самолете и ждала отправления, выложила сторис в соцсети с книжкой о тонкостях практики Випассаны. По сути, это и есть ретриты, только индийские. На эту публикацию отреагировал незнакомый парень: «Привет! Ничего себе. А куда ты летишь? Я отправляюсь на Самуи на ретрит. Интересно, мы в один храм летим?». Тогда я даже представить не могла, что через несколько месяцев он станет моим мужем! Да, это был Степан. Я обычно не знакомлюсь в соцсетях, но тут подумала: ничего себе, человек отправляется в, мягко говоря, неочевидное место на Новый год, и этот выбор мне очень откликается! Я ответила, и оказалось, что этот парень находился со мной в самолете. Но затем связь пропала, и нам не удалось продолжить общение.
А потом и вовсе судьба нас развела на время. Он летел с друзьями до Бангкока, а у меня там была пересадка. Дальше я отправлялась на Пхукет, чтобы еще неделю до ретрита покататься на мопеде, наесться Пад Тая и накупаться. 30 декабря я добралась до Самуи и расположилась в отеле, где проходил ретрит. И по-дружески предложила ему встретиться до начала практики и пообедать.
Первое впечатление было ужасным: лысый, худющий парень в сандалиях на носок, в нелепой полосатой майке. Просто все самое визуально-отвратительное в парне, что может быть. Еще я узнала, что у него нет денег даже заплатить за собственное такси, так как по дороге сюда в обменнике ему дали фальшивые доллары, и никто не хотел их принимать. Было понятно, что приключения этого парня любят. Но в тот момент меня это просто позабавило.
Дальше была неделя молчания. На ретрите мы даже взглядами не пересекались. Таковы правила. Степу я практически не видела: девочки жили отдельно от мальчиков.
На седьмой день он подошел ко мне и сказал: «Поехали на Пханган! У меня там друзья». Честно сказать, после семидневного детокса все эмоции, чувства так сильно гипертрофированы, что можно заплакать от вида красивого цветка или, например, хорошей музыки. Я смотрела на Степана, и он казался мне таким родным, таким знакомым, безопасным, что я в ответ на его вопрос просто кивнула. Мы улетели, и почти сразу стало понятно, что мы не можем отлипнуть друг от друга.
Через неделю мы оказались в Индии, а спустя две недели знакомства обвенчались в одном из храмов Калькутты. Это сейчас звучит странно, но поверьте, если вы когда-нибудь испытывали максимально сильные чувства к человеку, ни за что, просто так, потому что видите родство ваших душ, потому что вместе ощущаете себя как одно целое, вы меня поймете.
После месяца путешествий по Индии, мы вернулись в Россию. Вскоре оттуда отправились в Грузию, в Казбеги, куда я мечтала попасть, и Степан там сделал мне предложение.
Мы стали жить вместе. Степа переехал из Петрозаводска в Москву. Я сменила место работы, начала вести новости на телеканале «Мир». Мы были так счастливы: планировали будущее, говорили о детях, продолжали много путешествовать уже вдвоем. Я была уверена, что это навсегда. Спустя пару месяцев Степан как бы между делом сказал мне: «Слушай, в нашем регионе, в Карелии, поменялась власть, пришел новый губернатор, и ко мне есть вопросы. Я должен съездить, поговорить». Я к этому не отнеслась серьезно. Я знала, что Степа занимается бизнесом, связанным с фотографированием детей в роддомах. Мне это казалось милым и безобидным.
Помню, в день, когда его «взяли», мне почему-то не хотелось, чтобы он уезжал. Мы поругались, потом помирились, я уговаривала его сдать билет и поехать на следующий день, но приложение РЖД почему-то не работало. В итоге он сел в тот поезд. Утром его отправили в СИЗО.
Я была абсолютно деморализована. Первые дни после того, как узнала, что случилось, лежала на полу в нашей квартире и рыдала. Это такая невероятная беспомощность, когда не понимаешь, кто сможет помочь и сможет ли? Да и вообще, неужели он правда преступник?
Поначалу мы общались через адвоката. Я составляла ему записки, он в ответ мне, а юрист зачитывала их по телефону. Это была ужасно. Помню, как она равнодушным голосом произнесла от него фразу «Я люблю тебя».
Так продолжалось два месяца. Степа отрицал вину, говорил, что дело не в нем. Закрыть должны были чиновника, которому он давал взятку. При задержании взяли пятерых бизнесменов. Четверо из них сознались в содеянном, и их отпустили. Степа не признался и остался в СИЗО.
В начале осени Степу отпустили под залог. Мы сразу расписались, и у меня возникла мысль, что если я буду беременна, то его не посадят. Это бред, так вообще не работает. Но в тот момент я готова была на все, чтобы хоть как-то ему помочь.
Все получилось сразу. В сентябре мы узнали, что у нас будет малыш. А в декабре Степу осудили. Ему дали три года реального срока за дачу взятки. Каждое свидание, в каждом письме он говорил: «Любимая, жди меня, скоро все закончится». Так было через месяц, через полгода, через год…
Помню, как на восьмом месяце беременности поехала к нему. Тюрьма находилась в Сегеже. Сейчас думаю: зачем так сделала? Я могла родить в любой момент, но при этом находилась «на зоне» без медицинской помощи. Могло произойти все, что угодно. Я родила сына, слава Богу, в Москве. Каждый месяц приезжала к мужу с передачками, надеялась, что вот-вот все будет хорошо.
Наш сын начал говорить, пошел в сад, а папы так и не было. Папа боролся за правду. Во время его борьбы на него завели второе уголовное дело и осудили еще на семь лет.
Я ждала Степу четыре года. Моя жизнь сильно изменилась. Я привыкла полагаться только на себя. При этом уже четко понимала, что живу не с мужем, а со своей фантазией. Ведь за четыре года и он изменился. Среда определяет человека, и поверьте, след был заметный. Я уже не понимала, кто он, мой муж. Я долго пыталась уговорить саму себя «еще подождать», при этом все больше понимая, что ни он, ни я не знаем друг друга. И, наконец, нашла в себе силы признаться, что при выборе моя жизнь или его, я выбираю свою.
С одной стороны, после этого осознания мне стало страшно, а с другой — я испытала облегчение. Я как будто освободилась от тяжести и мысли «ты должна». Я устала быть постоянно кому-то должной.
Я стала думать о разводе и искать день, когда смогу поговорить с мужем. Так совпало, что примерно в это же время я встретила своего будущего мужа Диму. Нас познакомили общие друзья. Причем накануне Дима написал очень милое сообщение: «Привет, мы сегодня вечером с тобой познакомимся. Скажи, могу ли я заехать за тобой на ужин?». Он приехал с цветами. Мы добрались до ресторана. Весь вечер говорили обо всем на свете. Мы из одной сферы, у нас смежные профессии. Оказалось, есть о чем поговорить. После ужина смотрели футбол. С Димой оказалось так легко. Я поняла, что он мне нравится. И после этого я уехала в Карелию.
Я сказала Степе: «Две новости: первая – мы разводимся. Вторая — есть человек, который мне нравится. У меня с ним ничего не было, но будет». Он, конечно, обиделся, что я больше не хочу жить в постоянном состоянии фрустрации, и впервые за четыре года подумала о себе! Но вслух сказал, что хочет, чтобы я была счастлива. Мы поговорили, а спустя несколько недель его выпустили. Оказалось, чтобы ему помочь, не надо было бороться, надо было просто свалить. Мы развелись, когда он уже был на свободе.
Сейчас мы со Степой редко общаемся. Он, когда выходил, боялся, что запрещу ему общаться с ребенком. Конечно, это не так. Я сказала, чтобы приходил к сыну, когда захочет. Однако он приезжает крайне редко, раз в полгода примерно. За целый год он был у нас раза два или три. Я думаю, что Степа все еще приходит в себя. Последствия заключения очень серьезные. Видимо, он до сих пор не понял, что он отец.
С Димой они знакомы. Общаются при необходимости. В основном про Марка.
Марк говорит, что у него два папы. Я не спорю, но считаю, что все же отец тот, кто рядом — заботится, поддерживает и любит.
По сообщению сайта Газета.ru