Стоковые изображения от Depositphotos
Кадр из фильма «Доктор Мабузе, игрок» (1922)
Князь и писатель Владимир Одоевский был влиятельным членом русского литературного сообщества. Он писал книги, занимался переводами, стал одним из основоположников русского музыкознания, издавал несколько журналов и альманахов, а также являлся директором Румянцевского музея. Кроме того, писатель увлекался оккультными учениями, за что ему дали прозвище «русский Фауст».
Подруга Одоевского — графиня Евдокия Ростопчина — в шутку называла его «Ваше алхимико-музыко-философско-фантастическое сиятельство». В кабинете писателя было много книг о мистике, пергаментов, черепов и других необычных предметов. Он и сам идеально вписывался в антураж, подбирая соответствующую одежду. Об этом писатель Иван Панаев рассказал в своих воспоминаниях:
«Меня поразил даже самый костюм Одоевского: черный шелковый, вострый колпак на голове и такой же длинный до пят сюртук делали его похожим на какого-нибудь средневекового астролога или алхимика».
Внимание Одоевского к мистике могло быть частью его широкого интереса к устройству мира в целом. В «Психологических заметках» писатель объяснил свою страсть к информации, выходящей за пределы науки:
«Едва ли ошибки и заблуждения не столь же подвинули вперед науку, сколь и удачные опыты; часто в ошибке, в противоречии заключается прозрение в такую глубину, которой не досягает правильный, по-видимому, опыт; без заблуждений алхимиков не существовала бы химия».
В своих рассказах и повестях Одоевский описывал мистические события с участием духов, магов и оживших кукол. Перед написанием произведений князь подробно изучал трактаты о колдовстве и эзотерике. Например, главный герой повести «Сильфида» (1837) Платон Михайлович бросает влюбленную в него девушку и с помощью каббалистических ритуалов привлекает к себе духа воды Сильфиду.
Автор «Сказок Кота Мурлыки» и профессор зоологии Николай Вагнер познакомился со спиритизмом в 1871 году. Он посещал спиритические сеансы, много о них писал и полемизировал с Дмитрием Менделеевым и другими критиками оккультизма.
1 апреля 1875 года в «Вестнике Европы» вышла статья Вагнера о существовании духов, которые якобы рассказывали участникам сеансов о потустороннем мире. Он воспринимал призраков не как фантазии или галлюцинации, а как полное или частичное воплощение нематериального. По словам Вагнера, по просьбе участников сеансов духи пели, танцевали, курили трубки и оставляли в комнате различные предметы.
«Вообще всех являвшихся на наших сеансах духов можно разделить на три категории, — написал Вагнер в книге «Что такое спиритизм?». — Одни, добрые и чистые духи, являлись для добра, для того, чтобы внушить нам добрые мысли и добрые намерения. Другие, так называемые «страждущие духи», являлись с просьбой помолиться о них. Наконец, духи третьей категории — злые или озлобленные — являлись с очевидным намерением помешать делу добрых духов и совратить нас на ложный путь».
По словам автора, «страждущие» духи нередко являлись плачущими и стонущими.
Писатель тесно общался с жившей в Америке спиритуалисткой Еленой Блаватской, которой якобы удалось воплотить дух покойного грузина Михалко. Она также заявляла, что покойные писатели могут передавать медиумам тексты своих незаконченных произведений — и прислала Вагнеру заключительную часть романа Чарльза Диккенса «Тайна Эдвина Друда». По словам Блаватской, дух Диккенса несколько раз являлся к разносчику газет из типографии и диктовал ему текст незаконченного романа. Этот случай вызвал много споров, и сторонники спиритизма склонялись к его правдивости: разносчик был малограмотным, но в написанном им тексте якобы не было ни одной ошибки.
В течение всей жизни писатель Николай Лесков интересовался спиритизмом. В написании романов «Белый орел», «На ножах» и других он использовал свой опыт участия в круге «светских мистиков», которые вызывали духов. Следуя теории французского спиритуалиста Аллана Кардека, Лесков разделял духов от самых низших разрядов к высшим. Он верил в проявление «невидимых сил» в материальном мире и считал земную жизнь мучительным этапом на пути души к совершенству. В финале романа «Соборяне» Лесков изобразил «высвобождение» духа дьякона Ахиллы.
Известно, что в спиритических сеансах принимал участие Федор Достоевский. Впоследствии он критически отозвался об увлечении Лескова, но признал, что не все мистики являются «глупцами»:
«Одним словом, спиритизм — без сомнения, великое, чрезвычайное и глупейшее заблуждение, блудное учение и тьма. Но беда в том, что не так просто все это, может быть, происходит за столом, как предписывает верить комиссия, и нельзя тоже всех спиритов сплошь обозвать рохлями и глупцами».
Некоторые литераторы изображали увлечение спиритизмом сатирически. Среди них — Лев Толстой («Плоды просвещения»), Александр Амфитеатров («Княжна») и Алексей Писемский («Финансовый гений»).
Один из крупнейших представителей русского символизма Александр Блок всегда был окружен мистикой. Его мать — литератор Александра Кублицкая-Пиоттух — всерьез занималась религиозными исканиями. Тетя поэта Мария Бекетова писала, что Кублицкая-Пиоттух «не уклоняясь от христианства и воспринимала его исключительно как религию духа». По ее словам, мать Блока «не раз говорила, что мир нереальный гораздо достовернее реального», и «везде искала тайных причин и мистических влияний».
«Неоднократно лечившаяся в психиатрических клиниках (в частности, гипнозом, которым лечил ее будущий психоаналитик Юрий Каннабих), Александра Андреевна придавала своему мистицизму болезненную чувствительность истерии; годами она находилась в состоянии напряженного, почти конвульсивного ожидания чуда», — пишет историк культуры Александр Эткинд.
Он также отметил, что Блок «всю жизнь сохранял символическую верность матери». Жена писателя Любовь Менделеева говорила, что «мать на грани психической болезни, но близкая и любимая, тянула Блока в этот мрак».
«Со многими схожусь в том или другом, с мамой во всем», — писал Блок.
Своего отца — садиста, который мучил мать, — в первой главе поэмы «Возмездие» Блок ассоциировал с демоном, Байроном и готическими монстрами.
Учителем писателя в Санкт-Петербургском университете был профессор русской словесности Иван Шляпкин, который требовал от студентов изучать исследования о сектах. Для Блока на госэкзамене по русской литературе Шляпкин подобрал вопросы, так или иначе связанные с мистическими аспектами русской традиции: «Мифологическая теория», «Жидовствующие», «Масонство при Екатерине» и »Жуковский».
В отличие от некоторых коллег, имевших большой опыт отношений с сектантами, Блок знакомился с русскими сектами преимущественно по книгам. Друзья поэта и поздние критики связывали мистику в его произведениях с хлыстовством — религиозной сектой, отвергающей обряды православной церкви и культивирующей самобичевание. Об этом, в частности, писал Андрей Белый:
«Сам себя он сближает с «невоскресшим Христом», а его «Прекрасная дама» в сущности — хлыстовская Богородица. Символист Блок в себе самом создал странный причудливый мир: но этот мир оказался до крайности напоминающим мир хлыстовский».
В своих произведениях поэт Николай Гумилев объединял художественное, религиозное и культурно-философское осмысление географических образов. Он увлекался геософией — сакральной географией, представляющей собой науку об «умной сущности земли». Например, в его пьесе «Дерево превращений» факиры молятся о благе под святым древом — символом Оси мира. Поэт планировал создать геософическое общество, но его начинание не увенчалось успехом.
Также Гумилев следовал «мистической» моде Серебряного века, участвуя в ритуалах по вызову духов. Художница Ольга Делла-Вос-Кардовская написала в своих мемуарах, что поэт всерьез рассказывал ей о попытке вместе с несколькими студентами Сорбонны увидеть дьявола.
«Для этого нужно было пройти через ряд испытаний — читать каббалистические книги, ничего не есть в продолжение нескольких дней, а затем в назначенный вечер выпить какой-то напиток. После этого должен был появиться дьявол, с которым можно было вступить в беседу», — перечисляет Делла-Вос-Кардовская.
По ее словам, все участники быстро бросили эту затею — лишь Гумилев выполнил все задания и якобы увидел в полутемной комнате какую-то смутную фигуру.
Несложно догадаться, что автор «Мастера и Маргариты» Михаил Булгаков не был равнодушен к мистике. Он с детства любил читать произведения Николая Гоголя «Вий», «Ночь перед Рождеством» и «Майская ночь или Утопленница», интересовался оккультной литературой и собирал амулеты. Его отец Афанасий Булгаков был профессором богословия и читал спецкурс по западной эзотерике в Киевской духовной академии. Об этом пишет Андрей Яценко в книге «Мастер и Маргарита». Анализ романа М.А. Булгакова».
Став врачом, Булгаков пристрастился к вызывающему привыкание лекарству — и описал свой опыт в рассказе «Морфий» (1927). Супруга Татьяна Лаппа пыталась искоренить пагубную привычку мужа, заменяя наркотик дистиллированной водой. Это вызывало страшные ломки и галлюцинации. В дневнике писателя найдена запись о том, что в состоянии бреда к нему «пришел» Гоголь, склонился над ним, пригрозил пальцем и исчез. По словам Булгакова, это был «низенький остроносый человечек с маленькими безумными глазами». Наутро писатель не мог понять, был ли это сон, или к нему действительно приходил дух Гоголя. Он отметил, что после этого случая сумел побороть зависимость.
Друзья Булгакова братья Корешковы, жившие на улице Малая Бронная в 32 доме, проводили магические сеансы, на которых периодически присутствовал писатель. Он посвятил этим обрядам рассказ «Спиритический сеанс». Литературовед Надежда Шапиро писала, что писатель приводил туда его третью супругу Елену Шиловскую, которую один из гостей назвал «ведьмой». Вероятно, опыт присутствия на оккультных сеансах оказал влияние на создание персонажей «Мастера и Маргариты». Изначально роман назывался «Черным магом».
Поэт и прозаик Валерий Брюсов увлекался оккультизмом и спиритизмом в начале 1900 годов. В книге «Валтасарово царство» Георгий Чулков сообщил о том, что в молодости Брюсова влекли к себе образы известных оккультистов и алхимиков Агриппы Неттесгеймского, Парацельса, Сведенборга и других. Свидетельство отношения Брюсова к магии оставил также Владислав Ходасевич — по его словам, поэт «занимался оккультизмом, спиритизмом, черною магией, — не веруя, вероятно, во все это по существу, но веруя в самые занятия, как в жест, выражающий определенное душевное движение». Далее он упомянул «магические опыты под руководством Брюсова», выполняемые возлюбленной поэта Ниной Петровской.
Писатель Андрей Белый в своей мемуарной трилогии вспоминал, как Брюсов «с исступленною страстью изучал средневековые суеверия». В письме к Эмилию Метнеру в июле 1903 года Белый назвал Брюсова «либо магом, либо великолепным актером»:
«Конечно, Брюсов среди магов выдающийся, умный, знающий маг, к которому термин «пророк безвременной весны» подходит, ибо надвременность очень характерна в Брюсове. Может быть, это у него только поза, но он великолепный в таком случае актер, когда в обществе «застывше» и «надвременно» относится к окружающему. Кроме того, он донельзя гиератичен в манерах — опять-таки черта магическая…»
Исторический роман «Огненный ангел» Брюсов посвятил таинственным и трагическим событиям в Германии XVI века, а также связи человека с духами и демонами. Прототипом главной героини Ренаты стала Петровская, которая ранее встречалась с Белым. Сюжет произведения построен вокруг взаимоотношений между нею, Белым и самим Брюсовым.
После завершения книги писатель стал охладевать к Петровской. Она попыталась покончить с собой с помощью запрещенных веществ и выжила благодаря усилиям врачей. Позднее к наркотикам пристрастился и Брюсов.
В последних классах гимназии Андрей Белый (настоящее имя — Борис Бугаев) увлекся буддизмом и оккультизмом. После знакомства с эзотериком Рудольфом Штейнером Белый стал его учеником и сторонником антропософии — «науке о духе». Это религиозно-мистическое учение было основано Штейнером в 1912 году с целью рассказать о методах саморазвития и духовного познания с помощью мышления человека. В рамках учения присутствует альтернативная медицина, основанная на оккультных представлениях. В книге «Почему я стал символистом» Белый написал об антропософских мотивах в своих произведениях:
«Правильный анализ книг Белого должен был бы обнаружить: весь «Петербург» пронизан антропософией, и как раз в ударных «психологических» местах, придававших роману удельный вес; относительно «Котика Летаева» Гершензон писал, что эта повесть вскрывает «недра». Какие же недра памяти, видоизмененной антропосоофской культурой; и «Котик» писался как итог, результирующий опыта антропософа; «Москва» поздней подымала идею кармы и проблему отношения низшего «я» к «я» собственно».
Когда началась Первая мировая война, Белый находился в швейцарском Дорнахе, где начиналось строительство Гетеанума — всемирного центра антропософского движения. В возведении здания участвовали Белый и Максимилиан Волошин. Приверженцами антропософии также были супруга Волошина Маргарита, поэт Лев Кобылинский, актер Михаил Чехов и другие.
Для тех, кто знаком с творчеством поэта-символиста Вячеслава Иванова, его интерес к мистике кажется очевидным. Особое внимание он уделял философским и теологическим вопросам, а также греческой и христианской мистике. Поэт противопоставлял мистическую составляющую жизни науке и поневоле ее принимал. В дневнике от 12 февраля 1888 года Иванов писал:
«В каждом великом творении духа необходимо скрыты семена мистического. Недаром даже в античном мире — ибо этот мир единое творение духа — мы с удивлением встречаем их. Поистине я не хотел бы предаваться праздным мечтам и затемнять истину воображением. Но что же делать мне, если, исследуя элементы, произведшие явления, я встречаю в конце мне непонятный остаток? Оттого мистическое я вывожу из проникновения в сущность вещей».
Переехав в Санкт-Петербург, поэт жил в доходном доме Дернова около Таврического сада, получившем название «дом с башней». В его квартире в башенной части здания собирались литераторы, театралы, художники, философы и другие культурные деятели. Они устраивали дискуссии, читали произведения, устраивали театральные представления и прочие мероприятия. В «башне» литератор Георгий Чулков основал очередное художественное течение — мистический анархизм», очень поддерживаемый Ивановым. Течение привлекло внимание властей, которые провели в квартире несколько обысков. Но с политическим анархизмом у «мистического» не было ничего общего. По словам Чулкова, он означал «соединение мистического мироощущения с социальными воззрениями эпохи».
В штейнеровском кружке в Петербурге Иванов увлекался медитативной практикой. Особенно поэт любил дыхательные упражнения, сочетаемые «с началом Иоаннова Евангелия, что имманентно содержит в себе и учение «Suche den Weg».
«Благодаря этой системе я впервые понял смысл этих слов. Содержание их, для меня раскрывающееся, необозримо и несказанно. Я сразу чувствую себя взнесенным на бесконечную высоту: едва голубеют еще темные дали. Потом все исчезает. Задержка дыхания — услада. Покой и тишина божественного лона, где сознает себя Логос, где он у Бога или к Богу и тотчас же — сам Бог».
Он даже стал кандидатом на пост главы шнейдеровского кружка в Петербурге, но некоторые теософы этому воспротивились.
Писатель Даниил Андреев был теоретиком и практиком мистицизма. Его детство прошло в московском доме Елизаветы и Филиппа Добровых, где собирались Иван Бунин, Максим Горький, Федор Шаляпин, актеры МХАТа и прочие культурные деятели. Под их влиянием Андреев увлекся литературой и в раннем возрасте написал масштабную эпопею о межпланетных событиях.
После участия в войне Андреева арестовали по 58-й статье из-за недописанного романа «Странники ночи» о духовных исканиях интеллигенции в послереволюционные годы. В 1947 году его приговорили к 25 годам лишения свободы, а позже сократили срок до 10 лет.
Во Владимирской тюрьме Андреев работал над главным трудом своей жизни — сложным религиозно-философским произведением «Роза Мира». Книга представляет собой оригинальную концепцию метаистории — уникальное описание прошлого, настоящего и будущего человечества. В ней писатель утверждает существование чертей, Сатаны, «стихиалей» (ожившей природы), духовных монад, демиургов (творцов) народов, соборных душ, «эгрегоров» и «даймонов» (это живые психоизлучения народов), «раругов» (гигантских ящеров), «Лилит» (матери земли), умерших героев и исчезнувших храмов, а также Бога, Христа и ангелов.
По сообщению сайта Газета.ru