Стоковые изображения от Depositphotos
— 2022-й можно назвать годом вашего творческого прорыва. В эфире Первого — продолжение «Триггера», на Кинопоиске — «Детективный синдром», скоро также грядет премьера сериала «Азазель», где вы в роли Эраста Фандорина. Счастливое стечение обстоятельств?
— Да, сошлось много факторов в одной точке. «Синдром» года четыре ждал своего часа. Честно говоря, не верил уже, что он выйдет. «Триггер» был отснят более года назад, ну а съемки сериала «Азазель» только-только завершились. Для меня одновременный выход проектов или внимание к ним это огромная радость: силы приложены были не зря, кино получило доступ к аудитории. И подобный прорыв — лишь повод для дальнейшего подтверждения неслучайности удачи.
— Ответ требовательного к себе актера. Давно вы к себе так жестко?
— С шести лет я занимался в творческой студии при музыкальной школе в Химках. Моя мама там работает педагогом по фортепьяно, а ее лучшая подруга — художественным руководителем. Вообще, в таких заведениях образование длится семь лет, но нас намеренно оставляли на второй год, чтобы мы подольше учились и готовились к поступлению в институт. Поэтому уже в те годы был активно вовлечен в спектакли и концертные номера.
— Получается, что к сцене у вас — как и к видеокамере — уже давно есть привычка? Переход в студенчество и ранние съемки был гармоничен?
— На самом деле — многое зависит от психологической составляющей человека. У меня есть много знакомых ребят, которые не занимались в детских студиях, но при этом сразу крайне уверенно смотрелись на сцене. Пожалуй, в актерской профессии важен склад характера личности, ну и как человек прорабатывал в детстве какие-то личные вещи, убирая на задний план волнение и зажатость.
— Интересно, каким тогда были вы: восхищались кем-то по-доброму или случались моменты зависти?
— Были периоды, когда я восхищался, но при этом ловил себя на мысли: «Я так не могу». У меня это работает в таком ключе, хотя сейчас уже гораздо меньше. Но это и дает топливо, чтобы в итоге все-таки смочь сделать заданное. Хотя подобное настроение — это градус недовольства собой, возможно, не всегда здорового. Впрочем, со своим плюсом: дает возможность самосовершенствоваться. Хотя и к комплексам такое внутреннее мытарство тоже может привести. Но работать над собой необходимо, особенно когда тебе реально интересно дело, которым живешь и горишь.
— Наверняка в детстве занимались музыкой под родительским давлением, а сейчас кайфуете от собственных умений?
— Музыкальное образование у меня по фортепьяно, поэтому и с разного рода синтезаторами я на «ты». У меня было такое качество: я не очень любил учить что-либо, типа разучивать ноты и тому подобные вещи. Но когда получался итоговый результат, сильно кайфовал. Сейчас все то, что я впитал тогда при обучении, находит свои отклики немного в других проявлениях. В перспективе я хочу делать музыку для кино.
— Кстати, увлечение музыкой — это больше влияние мамы или отца-мультиинструменталиста, участника группы Гарика Сукачева?
— Комбинированное влияние. Оно было и с той, и с другой стороны, но в разных проявлениях. Мама — именно прекрасный педагог, а папа обладает огромным арсеналом музыкальных талантов и вдохновляет своими умениями. Вдохновляет именно тем, как можно в будущем самому развиваться.
— Развод родителей не мешал общению и вашим отношениям с ними?
— Общение всегда сохранялось. Все было по-взрослому решено между ними, когда я еще был ребенком. Просто когда-то люди приняли решение расстаться, но сейчас они снова вместе.
— Ого, какая классная история отношений. Расставание было долгим?
— Да, такое бывает. Прошло лет 10-12, папа вообще уезжал в другую страну. Зато сейчас счастливы и вместе.
— Зрителям вы помнитесь по знатной шевелюре, которой, собственно, и отличается Мотя из «Триггера». Убрали ее для роли Фандорина?
— Да, волосы стали заметно короче. Мое личное представление о профессии — это стараться все-таки не ехать на одной краске долгое время и быть, условно, в одном образе. Не представляете, сколько предложений у меня было на схожие с Матвеем и его внешним видом роли. На мой взгляд, актер — это прежде всего тот, кто играет разноплановые роли. Я к этому стремлюсь. Посмотрим вскоре на примере Фандорина, насколько это получается.
— Значит, более не вернетесь к шикарной шапке собственных волос? Давно ли у вас вообще такой образ?
— Сейчас у меня снова длинные волосы. Съемки полнометражного фильма «Триггер» еще не закончены, осталось две смены, которые будут в ноябре. И я отращиваю волосы, чтобы снова быть Матвеем. Кстати, это будет не совсем обычная история для тех, кто привык к формату сериала. Но герои все равно сохранятся такими, какими их привык видеть зритель. Что касается прически, то она появилась у меня ближе к концу института. Мы выпускались в «Щепке» со спектаклем «Дневник Анны Франк», где я играл Питера ван Даана — голландского мальчика, который оказался в убежище вместе с главной героиней. К слову, мы играли в этом спектакле вместе с Ангелиной Стречиной.
— А потом с ней же оказались влюбленной парой в «Триггере»... В одном из интервью вы говорили, что три года во время учебы были влюблены в сокурсницу, с которой потом оказались утвержденными в один проект. Ну как бы тут и варианта иного не остается, кроме Ангелины. Тяжело было психологически сниматься вместе, учитывая все и вся?
— Да, на пробах тогда я испытал небольшое напряжение. Но по ходу съемок первого сезона я понял, что наша личная история отошла на задний план и какие-то мои взгляды на жизнь меняются, как и предпочтения, и что я вижу человека — уже просто моего друга, с которым мне становится комфортно работать в таких вот новых отношениях.
— Время и совместная работа часто расставляют все по своим местам. И показывают, что юношеская история любви может быть совсем не продуктивна даже не в отдаленном будущем...
— Согласен с этим. Вот сейчас мы нашлись с человеком, с которым прям очень хорошо взаимно. И я очень люблю этого человека. Настоящее приходит со временем в момент собственной самостоятельности и зрелости.
— Подобные трансформации словно и происходят с Матвеем в новых сериях «Триггера». Согласны?
— Между действием в двух частях «Триггера» прошло время. То есть Матвей был год в отношениях с Катей. Возможно, не сильно здоровых отношениях, как это может показаться, но все-таки они были. Да, Матвей стремится к самостоятельности, и, главное, он понимает, что само по себе ничего не сложится — во взрослом самостоятельном мире необходимо совершать поступки. Он стал более собранным, что проявляется даже в его одежде, он учится в институте, что тоже накладывает на него отпечаток. И он реально начинает совершать действия, начинает прислушиваться именно к своему, а не чужому, начинает говорить «нет» там, где это необходимо делать для сохранения нового формирующегося «я».
— А от чего он ушел? В чем именно обновился?
— Помню, когда читал сценарий первых серий «Триггера», оттолкнулся от одной маленькой штуки. В одной из серий, когда Стрелецкий его спрашивает — «Ты понял?», или что-то подобное, Матвей отвечает: «Понял». Хотя на самом деле он ничего не понял. Я зацепился за это, и это стало зерном героя в первом сезоне. Почему он так отвечает? Потому что хочет понравиться другим людям, потому что ему важно произвести впечатление на кого-то, что он все схватывает на лету. Он старается быть не собой, а другим, и это рождает неловкость. Вот от этого в новых сериях Матвей точно уходит.
— Есть какое-то увлечение — помимо кино и музыки?
— Футбол. Играю периодически со знакомыми ребятами по четвергам. Это увлечение началось в 2008 году, когда сборная Россия выиграла бронзовые награды на Евро. Иногда еще выбираемся поболеть на стадион.
— Готовитесь к какой-то новой роли?
— Сейчас идут пробы, есть разговоры про следующий проект, но о нем пока нельзя говорить. В свободное время разбираю свои предыдущие роли с помощью психотерапии и внутреннего анализа.
— Почему столь серьезный подход?
— Знаете, я уходил из профессии на год примерно. Не пробовался, не держал связи с агентом, это длилось до января 2022 года. Самоедство, которое мешает работе, привело к тому, что захотелось посмотреть, что со мной будет происходить без актерства. Я с детства же в этой профессии, и мне захотелось попробовать выйти из «игры», посмотреть на все стороны, понять, действительно, ли я хочу заниматься этим. И после этого уже принять взвешенное решение самостоятельно, а не навязанное мне кем-то. Я его принял, вернулся. И не зря, раз, как вы сказали в самом начале интервью, 2022-й стал годом моего творческого прорыва.
По сообщению сайта Газета.ru