Стоковые изображения от Depositphotos
Владимир Ленин с группой русских политических эмигрантов в Стокгольме проездом из Швейцарии в Россию, 1917 год
9 апреля 1917 года в 15:10 началось путешествие в «пломбированном вагоне» через Германию 32 российских эмигрантов во главе с Лениным, находившихся до этого в швейцарском Цюрихе, но стремившихся попасть в Россию, где уже свершилась Февральская революция. Всему этому предшествовали безуспешные попытки революционеров попасть на родину каким-либо другим путем и тайные переговоры с германским правительством, которое оказалось кровно заинтересовано в том, чтобы пацифистки настроенные большевики окончательно разложили армию противника и вывели Российскую империю из Первой мировой войны. Таким образом, интересы большевиков и немцев на время совпали, и они помогли друг другу, но позже Ленин и его товарищи не избегли обвинений в работе на кайзеровскую Германию и даже в получении от нее денег на пролетарскую революцию.
Про ту поездку Ленина будущий премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль позже с немалым сарказмом писал: «Необходимо уделить самое пристальное внимание гнусной затее германского военного руководства, которую оно уже реализовало. То, что оно использовало против России самое страшное оружие, внушает благоговейный страх. Оно переправило Ленина в пломбированном вагоне из Швейцарии в Россию как чумную бациллу». Впрочем, вопреки устоявшимся стереотипам, инициатива такой поездки исходила не только из Германии, но и из революционных кругов, причем эмигранты действовали совершенно публично и открыто, организуя переезд, да и требование предоставить «пломбированный вагон» и тем самым обеспечить полную экстерриториальность принадлежала в первую очередь Ленину, который заботился о своем грядущем реноме.
После Февральской революции в России пришедшее к власти Временное правительство торжественно объявило о том, что все бывшие политэмигранты теперь вправе вернуться на родину — включая даже лидера партии большевиков Ленина. На возвращение в Россию прежней оппозиции были даже выделены специальные средства, однако, разумеется, не всем революционерам «на родине» были в равной мере рады. Страны, союзные Временному правительству, которое успело выдвинуть лозунг «Война до победного конца», также были категорически против того, чтобы в российском обществе возобладали пацифистские настроения, поэтому, с радостью способствовав переправке в Россию политэмигрантов, поддерживавших этот лозунг, они чинили всяческие препятствия тем, кто выступал против войны. И как раз большевики во главе с Лениным были самыми ярыми «пацифистами», еще в начале войны, в 1914 году, выдвинув лозунг «Превратим империалистическую войну в войну гражданскую!» — разумеется, вовсе не для того, чтобы нанести поражение России, а для того, чтобы раздуть мировое революционное движение, которое должно было после этого охватить все воюющие страны, включая Германию — что, в сущности, потом и случилось.
Таким образом, и Временное правительство, и воюющие на стороне Антанты страны, прямо не запрещая революционерам возвращение на родину, не спешили им в этом возвращении помогать или же даже чинили препятствия на этом пути, вплоть до арестов возвращенцев из «черного списка наиболее опасных пацифистов».
Сторонники продолжения войны могли отправляться в Россию из Англии морским путем — в Архангельск, Мурманск или через Скандинавию, причем пассажирские пароходы следовали под охраной британских военных кораблей из-за опасности нападения немецких субмарин. Однако большевикам этот путь был заказан. 18 марта, сразу же после амнистии Временного правительства «по делам политическим и религиозным», Ленин поручил Валентине Морточкиной, жене большевика Георгия Сафарова, узнать в британском посольстве о возможности переезда в Россию через Великобританию и получил отрицательный ответ. Позже эта супружеская чета последовала вслед за Лениным в «пломбированный вагон», а в 1938-м и в 1942-м они оба были расстреляны Сталиным.
19 марта на совещании в Берне лидер меньшевиков Юлий Мартов предложил план проезда через Германию в обмен на интернированных немцев. Поначалу Ленин этот план отвергал, однако в конце концов именно Ленин первым отправился в такую поездку, опередив Мартова, который проехал вслед за большевиками через Германию в таком же вагоне позже.
Настоящим вдохновителем поездки, работавшим к тому же на германскую разведку, оказался Александр Парвус (псевдоним Израиля Гельфанда), социал-демократ и преуспевающий коммерсант с весьма сомнительной репутацией, который когда-то прокутил партийные деньги, полученные за постановку пьесы «На дне» Максима Горького, а теперь, действуя через германского посла в Копенгагене Ульриха фон Брокдорф-Ранцау, предложил германскому правительству план приведения России в состояние хаоса путем поддержки самых радикальных элементов и субсидирования революционного движения и антивоенной пропаганды. По итогам консультаций с Парвусом Брокдорф-Ранцау писал 2 апреля 1917 года: «Нам надо способствовать углублению раскола между умеренными и партией экстремистов. В наших интересах, чтобы последние взяли верх, так как в этом случае драматические изменения станут неизбежными и могут принять формы, которые потрясут само существование Российской империи... Со всей вероятностью, месяца через три можно рассчитывать на то, что дезинтеграция достигнет стадии, когда мы сможем сломить Россию военной силой».
Парвус после получения инструкций тщетно пытался встретиться с Лениным — в публичном пространстве тот избегал столь компрометирующих контактов, объясняя это тем, что «дело революции не должно быть запятнано грязными руками», однако все же оставил договариваться на предмет германских предложений своего сотрудника Карла Радека (в сталинское время Радек был арестован и погиб в Верхнеуральском политизоляторе в 1939 году).
В окончательном виде условия перевозки эмигрантов были переданы Лениным через секретаря Швейцарской социал-демократической партии Фрица Платтена, который взял на себя обязательство сопроводить большевиков в их поездке по Германии, и посла Германии в Швейцарии Гисберта фон Ромберга. Этих условий было девять, и они, в частности, позволяли формально исключить общение русских эмигрантов с немецкими властями и получение от них денег: «За вагоном признается право экстерриториальности. Ни при въезде в Германию, ни при выезде из нее никакого контроля паспортов или пассажиров не должно производиться». Предполагалось «снабжение пассажиров железнодорожными билетами по ценам нормального тарифа», которые они купят за свои деньги, однако, разумеется, обеспечение проезда поезда с единственным вагоном и его охрана выливалась в круглую сумму, которую никак не компенсировали «билеты по ценам нормального тарифа».
Сам факт поездки секретным не был, более того, из политэмигрантской среды приглашались «пассажиры... независимо от их взглядов и отношений к вопросу о войне или мире», однако, разумеется, с Лениным поехали преимущественно большевики, а пытавшихся проникнуть в вагон без договоренностей они с собой не взяли.
В день отъезда на вокзале Цюриха собрались и те провожающие, что категорически не одобряли подобную поездку, дошло до переругивания, но ругань отъезжающие заглушили пением «Интернационала» на разных языках. На пограничной германской станции Готтмадинген Ленин и его товарищи пересели в «запломбированный вагон», сопровождавшийся двумя офицерами германского генерального штаба, и больше из поезда до пересечения следующих границ не выходили.
В этом вагоне имелось пять купе второго и третьего класса, Ленину с Надеждой Крупской выделили отдельное купе, однако в поездку Ленин взял с собой не только законную супругу, но и «ближайшее доверенное лицо» — Инессу Арманд, и остается неясным, где ехала она — этот счет есть разные свидетельства. В поездке участвовали также Зиновьевы и Каменев, а вот Луначарский (тогда еще не большевик) предпочел остаться и поехать позже с Мартовым.
Между германской и «российской» частями с подачи Ленина была проведена мелом белая черта, однако находившиеся в вагоне все же не были полностью изолированы от внешнего мира. «Три наши вагонные двери были запломбированы, четвертая, задняя вагонная дверь открывалась свободно, так как мне и офицерам было предоставлено право выходить из вагона. Ближайшее к этой свободной двери купе было предоставлено двум сопровождавшим нас офицерам. Проведенная мелом черта на полу коридора отделяла — без нейтральной зоны — территорию, занятую немцами, с одной стороны, от русской территории — с другой... Верховное командование приказало своим уполномоченным предотвращать любой контакт с немецким населением. Строгие правила действовали и в самом вагоне. Путники строго придерживались договоренности», — писал в своих воспоминаниях Фриц Платтен.
Эмигранты взяли с собой еду, однако ее реквизировали швейцарские таможенники, так что Платтену пришлось закупаться питанием для пассажиров, свежими газетами и молоком для присутствовавших в поезде детей на железнодорожных станциях. Тем не менее поезд следовал достаточно быстро и контакты российских эмигрантов с местным населением действительно были исключены.
Особые коллизии возникли с туалетами. На «русской половине» оказался один-единственный туалет, к которому возникали постоянные очереди: поскольку курение в самом вагоне Ильич решительно запретил, курильщики были вынуждены пользоваться для этого единственным туалетом. В конце концов Ленин даже разделил всех на две категории, чтобы упорядочить этот процесс отправления естественных надобностей.
Вагон с максимально возможной скоростью проследовал до станции Засниц, расположенной в одноименном германском курортном городе на острове Рюген, после чего возвращавшиеся в Россию пересели на пароход «Королева Виктория» и переправились в Швецию, откуда попали в Финляндию, которая тогда еще принадлежала России. На Финляндский вокзал Петрограда Ленин и его соратники прибыли 16 апреля 1917 года. Ленин там произнес свою знаменитую речь, а еще по пути он написал не менее знаменитые «Апрельские тезисы». Ареста, которого со страхом ждали некоторые из беженцев, так и не случилось. Более того, Временное правительство в тот момент даже не обвинило прибывших в работе на германскую разведку — подобные обвинения возникли позже, начиная с июля 1917 года, когда отношения большевиков с правительством вконец испортились и в отношении их лидера действительно завели дело по обвинению в шпионаже.
Поездки российских политэмигрантов через территорию воюющей Германии в дальнейшем продолжились, и всего в «пломбированных вагонах» таким образом прибыло около трех сотен политиков и членов их семей, причем это были в том числе и меньшевики, эсеры, анархо-коммунисты и представители других политических сил, не все из которых отвергали лозунг «Война до победного конца», но по меньшей мере могли считаться «опасными для России радикалами».
По сообщению сайта Газета.ru