Стоковые изображения от Depositphotos
По состоянию на 1 июля 2021 года в России насчитывалось 686 граждан Афганистана, которым российские власти официально предоставили убежище: 252 из них получили статус беженца, когда как еще 434 человека получили свидетельство о временном убежище. Такую статистику приводит комитет «Гражданское содействие» со ссылкой на данные Управления Верховного комиссара ООН по делам беженцев (УВКБ ООН) и МВД России.
Всего за первое полугодие 2021 года органы МВД дали российское гражданство 653 выходцам из Афганистана.
Однако за последние десять лет статус беженца был предоставлен гражданам Афганистана менее, чем в 10% случаев — 225 раз в ответ на 2860 обращений. За последние пять лет российские власти признали беженцем лишь 20 афганцев, что составляет 2,5% от тех случаев, когда гражданам Афганистана удалось подать ходатайство. Таким образом, в 97,5% случаев органы МВД России отказались удовлетворять ходатайства о признании беженцем, поданные выходцами из Афганистана.
После падения Кабула 15 августа, а также в дни, предшествующие краху, в Россию устремилась новая волна афганских беженцев.
«Газета.Ru» поговорила с тремя афганцами, которые бежали из страны летом прошлого года и пытаются легализовать свой статус в России.
Юноша по имени Махмади родился и вырос в Кабуле. Впервые идея покинуть страну возникла весной 2020 года, когда в стране вовсю шли активные боевые действия между талибами (организация запрещена в России) и правительственными силами. Махмади работал водителем замминистра внутренних дел Афганистана. Работа приносила ему относительно стабильный и высокий доход, позволяющий содержать родителей и супругу.
«Тревожно было всем. Талибы начали захватывать все больше провинций, поэтому люди беспокоились. Богатые, у которых были связи, не переживали — они могли спокойно покинуть страну в любой момент. А остальные не понимали, что будет дальше: большая война или небольшие стычки; захватят Кабул или нет», — говорит юноша.
Тогда же весной, когда началась подготовка к активной фазе наступления, Талибы вышли на Махмади и предложили ему пронести взрывное устройство в здание ведомства. Взамен – «Талибан» обещал оставить парня в живых.
Махмади отказал талибам и решил бежать. К тому моменту его жена уже находилась во Франции, однако у него не получилось попасть туда напрямую. И тогда Махмади решил воссоединиться с семьей транзитом через Россию. Для этого он оформил FAN ID — документ, позволяющий болельщикам из-за рубежа приезжать в Россию на международные футбольные турниры. На тот момент в Санкт-Петербурге должен был состоятся один из этапов Чемпионата Европы, и Махмади решил действовать.
Юноша так и не получил среднее образование, поэтому работу водителем он воспринимал как большое благо. По его словам, некоторые друзья и соседи и раньше покидали страну. Но с наступлением «Талибана» об эвакуации стало думать все больше людей.
«Люди уезжали из страны за лучшей жизнью, потому что хотели по-человечески жить. Чтобы можно было хотя бы слушать музыку спокойно. Талибы ведь все запретили: и доступ к интернету, и к телевидению. В стране созданы нечеловеческие условия.
«Когда мы летели в Россию, знакомые афганцы обещали помочь с документами. Но потом они просто забрали деньги, поселили нас в дом. Затем нагрянули полицейские и отправили в Центр временного содержания иностранных граждан (ЦВСИГ). На условия не могу жаловаться. Но не мог привыкнуть к еде», — говорит он «Газете.Ru».
Сейчас Махмади пытается получить временное убежище в России, однако ФМС пока отказывается признавать в нем беженца. Сам юноша мечтает вызволить членов семьи, которые все еще остаются в Афганистане.
«Я бы их тоже вытащил, но у меня пока нет никаких прав. Там остаются два брата, отец и мать. Один брат работал переводчиком с американцами. Он успел подать документы на визу, но его не забрали. Вообще родные не могут спокойно ездить и ходить по городу. В основном сидят дома. Боятся, чтобы их не взяли талибы. Могут узнать о прошлой работе брата. Амнистию хоть и объявили, но сами Талибы выискивают людей, которые работали на старый режим и убивают их», — рассказывает он.
Махмадди все еще испытывает сложности с адаптацией к жизни в России. Незнание языка, проблемы с легализацией статуса и отсутствие всякой возможности работать — все это не позволяет ему нормально жить.
История программиста Эхсани начинается с участия в студенческой олимпиаде, организованной Бэйлорским университетом США. До прихода к власти талибов, в Афганистане все еще было возможным партнерство с зарубежными учебными заведениями. Он и несколько его сокурсников стали победителями первого этапа.
Следующий этап должен был состоятся в Москве в 2020 году, однако пандемия коронавируса COVID-19 перечеркнула эти планы. Мероприятие перенесли еще на год.
К началу 2021 года точной даты все еще не было. Все это время Эхсани и другие участники получали письма. Затем им сообщили, что следующий этап состоится 1 октября.
«Организаторы всегда говорили, какие документы подготовить. 1 августа окончательно все одобрили. До 15 августа ждали, но тут пришли талибы. Мы переживали, задавали вопросы, когда и как мы должны покинуть Афганистан и участвовать в олимпиаде. Организаторы говорили, что постараются нам помочь. Мы даже обращались в посольство РФ — и писали, и лично приходили. Но там нам сказали, что не могут помочь попасть в страну. Только через Иран или Пакистан», — рассказал Эсхани.
«Мы надеялись, что нас вывезут с 15 по 30 августа, так как в этот период страну покинуло много афганцев, включая мирных жителей. Надеялись, что мы будем среди них. Но людей было очень много. Даже не было возможности сделать визу. Были слухи, что талибам-охранникам давали деньги, чтобы войти в аэропорт. Но нам все-равно не удалось пробраться. В городе творился хаос.
Все вокруг было похоже на зомби-апокалипсис, как будто мы очутились в фильме ужасов, — отметил он.
— После того, как многих вывезли, надежды уже не было. В университете посоветовали написать заявление в посольство Ирана».
Чтобы получить российскую визу, Эхсани с товарищами полетели в Тегеран: «Мы замаскировались: я отрастил бороду, чтобы не придирались ко внешности. Сначала полетели в Йеррат, а уже там перешли границу. Там пробыли около недели. Сдали тесты на коронавирус и только тогда получили российские визы».
«Когда приехали, нас приютил университет ИТМО, который выступал в качестве соорганизатора олимпиады. Но когда программа закончилась, появились проблемы. Питерский университет дал нам документ, что пока мы можем быть здесь. В Афганистане я учился и преподавал. С нами работали профессора, которые учились за границей. Они уделяли нам много времени — по пять часов отдельно работали с нами. Они в основном нас и вдохновляли. И очень сильно с нами работали. Нам было очень интересно. Готовили к олимпиадам.
А вообще я хочу дальше жить и работать по специальности. Больше ничего.
Как закончу учиться, то могу, как и раньше, преподавать программирование. Хочу поделиться опытом, который я накопил за эти годы. Однажды я хотел бы вернуться. Но нет гарантий безопасности. Сейчас вернуться невозможно. Люди боятся ходить даже в университеты. Многие уехали».
Отец Ахмеда погиб во время теракта, когда мальчику было 10 лет. Через год у его матери случился сердечный приступ, и Ахмед с двумя сестрами остались сиротами. Их приютила родная тетка, работавшая школьным учителем.
«Она всегда наставляла, что надо хорошо учиться, иначе я не смогу прокормить своих сестер. Я воспринял ее слова очень серьезно, поэтому закончил школу в числе первых по успеваемости и затем уехал учиться в Пакистан по стипендии. В университете я изучал гражданское строительство», — рассказывает афганский беженец.
Помимо этого, Ахмед активно изучал психологию. Со временем парень понял, что ранняя утрата родителей не дает ему покоя.
«Сейчас я понимаю, что мне нужна была помощь психолога. Но в Афганистане очень сложно найти квалифицированного специалиста такого плана. Поэтому я начал изучать этот вопрос сам, чтобы понять, как помочь себе», — говорит он.
Ахмед вернулся из Пакистана в конце 2017 года и устроился работать менеджером в охранной компании, которая занималась обслуживанием систем видеонаблюдения. По словам парня, в месяц она зарабатывал $400-500, что позволяло содержать ему семью.
«Затем тетя сказала, что пора жениться. Она рассказала мне о семье, которую недавно депортировали из Норвегии обратно в Афганистан. Оказалось, что они были старыми соседями — мать, отец и дочь, с которой мне и предложили познакомиться. Мы сразу понравились друг другу, но она все время пребывала в жутком стрессе. Дело в том, что в Норвегии ее родители попали под влияние местного священника и обратились в христианство. Когда об этом узнали в нашем районе, у их дома начали собираться люди. Кто-то бил стекла в окнах, пока другие призывали их убираться из страны», — вспоминает Ахмед.
В Афганистане, по словам собеседника «Газеты.Ru», принято убивать за переход в другую религию. Парень называет это «народным законом».
«Жена сильно переживала этот период. Она все время просила меня увезти её из страны. Но тогда, в 2018 году, ситуацию еще можно было пережить. В итоге мы переехали в Джелалабад. Там я начал работать в школе учителем математики. Я понял, что должен сделал что-то, чтобы развеять предрассудки людей. Понял, что люди попросту недостаточно образованы, чтобы принять человека другого вероисповедания. Для начала я решил прочесть Библию, чтобы понять, почему в Афганистане нетерпимо относятся к христианству. В итоге я не увидел ничего, что могло бы меня по-настоящему смутить», — говорит он.
Однажды Ахмед предложил директору школы выделить время для урока по психологии. Парень согласился взять дополнительную нагрузку и преподавать дисциплину лично. Замысел заключался в том, чтобы параллельно рассказывать детям о религиях мира и культурологических особенностях других государств. Ахмед верил, что детей можно будет спасти от предрассудков.
Идею приняли хорошо, потому что такие уроки — редкость для Афганистана. Однако через какое-то время о лекциях на религиозную тематику узнали родители учеников. Ахмеду начали поступать угрозы.
Поначалу преподаватель не придавал особого значения словесному воздействию. Но вскоре угрозы материализовались, и несколько человек избили парня недалеко от его дома, когда он возвращался с работы поздно вечером. Ахмед обратился в полицию, но безрезультатно. В городе пошла молва об учителе, который якобы хочет обратить детей в чужую религию.
Ахмед приехал в Россию по Fan ID в июле. Его жена с дочерью должны были приехать через несколько дней после него, но Россия перестала принимать афганцев.
В итоге он оказался здесь отрезанным от семьи. Сейчас комитет «Гражданское содействие» при поддержке посольства Германии в России добивается временного убежища для него и других афганцев.
В комитете считают, что сокращение числа признанных афганских беженцев связано с тем фактом, что «МВД России не воспринимает себя как организацию, защищающую право на убежище», поскольку руководители ведомства воспринимают беженцев «скорее как проблему, а также что-то «непрофильное», чем, кстати, объясняется сокращение специалистов по вопросам миграции, а также полное отсутствие на официальном сайте статистики и новостной ленты, касающейся института убежища».
«Как демонстрирует статистика, даже до трагических событий августа 2021 года в мире было много афганских беженцев. При этом в России с момента упразднения ФМС России в 2016 году и передачи ее функций МВД России выходцы из Афганистана практически перестали получать статус беженца, число обладателей статуса временное убежище из Афганистана начало снижаться еще до этого, но минимальных значений этот показатель достиг уже во время работы нового миграционного ведомства», — говорится в отчете комитета.
По сообщению сайта Газета.ru