Стоковые изображения от Depositphotos
Tazabek — Обозреватель Bloomberg Opinion по вопросам глобального бизнеса Адриан Вулдридж рассуждает о переоценке проблемы выгорания на работе. Согласно его взгляду, в среднем люди работают меньше часов, чем когда-либо раньше. В то же время более продолжительный рабочий день характерен для успешных людей, таких как Илон Маск или Джефф Безос. Вместе с тем, как считает Вулридж, законодательное ограничение рабочего дня навредит росту экономики.
Вы должны восхититься тем, сколько труда уходит на то, чтобы убедить нас в том, что мы работаем слишком много.
Малисса Кларк из Технологического института Джорджии недавно выпустила новую книгу «Никогда не работать: Почему культура постоянного присутствия вредна для бизнеса — и как это исправить», к уже имеющейся стопке книг: «Переутомленный американец» (Джульет Шор), «Спать со смартфоном» (Лесли Перлоу), «Ловушка меритократии» (Дэниел Марковиц) и «Книга открытий Анонимных Трудоголиков», а также многих других.
Тревога по поводу переутомления имеет и практические последствия. Начиная с директивы Европейского союза о 48-часовом рабочем дне, принятой в 2003 году, большинство стран ввели максимальную продолжительность рабочего времени 48 часов в неделю, а половина — 40 часов.
Франция, Италия, Испания, Бельгия и Ирландия ввели законы о «праве на отключение», определяющие часы, когда сотрудники не должны работать с электронной почтой. Глобальное движение за переход на четырехдневную рабочую неделю набирает обороты. Многие молодые китайцы настолько обеспокоены сложившейся в их стране культурой работы 996 (с 9 до 9 шесть дней в неделю), что начали движение «лежать плашмя», или «тан пинг» по-китайски, говоря: «Мы, работники, слишком устали. Мы должны лежать».
Но правы ли такие, как Малисса Кларк, что мы все вместе работаем слишком много часов? И действительно ли тяжелая работа — это плохо? Ответы на оба этих вопроса гораздо интереснее, чем предполагают апостолы переутомления.
Самые достоверные экономические данные показывают, что в среднем люди работают меньше часов, чем когда-либо. Больше всего рабочее время сократилось в странах с более высоким ВВП, потому что для комфортного существования требуется меньше часов работы. Кроме того, работа по дому стала намного эффективнее благодаря технологиям, которые теперь включают в себя самозапускающиеся пылесосы и даже газонокосилки. У большинства людей есть около 40 часов свободного времени в неделю. Не зря все эти потоковые платформы работают на ура.
Поразительные изменения происходят не столько в общем объеме работы, сколько в ее распределении. Исследование «экстремальных рабочих мест», проведенное Harvard Business Review в 2006 году, показало, что 62% высокооплачиваемых людей работают более 50 часов в неделю, 35% — более 60 часов, а 10% — более 80 часов, и нет никаких оснований считать, что с тех пор жизнь стала легче. Молодые инвестиционные банкиры часто работают по 80-120 часов в неделю (стандартная шутка заключается в том, что рабочий день банкира длится с 9 утра до 5 утра следующего дня).
Основной прирост свободного времени приходится на обычных работников. Дэниел Марковиц из Йельского университета подсчитал, что в 1940 году типичный работник из нижних 60% по уровню дохода работал почти на четыре часа в неделю больше, чем типичный работник из верхнего 1%. К 2010 году они работали на 12 часов меньше. Кроме того, все большее число людей из нижней части общества, в том числе более 7 миллионов американских мужчин, не участвуют в трудовой деятельности, проводя время за просмотром телевизора, видеоиграми и простым времяпрепровождением.
Не всегда проблемой являются и экстремальные рабочие часы. Илон Маск прав, утверждая, что «нельзя изменить мир, работая 40 часов в неделю». Экстремальный успех обычно требует экстремальных усилий. Сам Маск работал по 120 часов в неделю, когда создавал Tesla, и часто спал в офисе. Ни одна деталь не была для него слишком мелкой, чтобы на ней зацикливаться. Оноре де Бальзак регулярно писал с полуночи до 8 утра, подпитываясь бесчисленными чашками кофе, а однажды заявил, что работал 48 часов подряд. Будучи премьер-министром, Маргарет Тэтчер каждое утро вставала в 5 утра, делала небольшой перерыв, чтобы приготовить завтрак для мужа и детей, а затем работала до конца дня. 1980-е годы были бы другими без ее неустанного стремления и потрясающего понимания деталей.
Сегодняшние работники сферы знаний должны работать больше, чем их предшественники, по той простой причине, что знаний, которые нужно усвоить, стало гораздо больше. Молодым профессорам приходится читать больше работ (средний возраст лауреатов Нобелевской премии растет, как и размер групп, участвующих в исследованиях). Молодые юристы должны усваивать больше прецедентного права. Молодые банкиры должны владеть более сложными методиками. Возможно, искусственный интеллект в конечном итоге снизит нагрузку на работников сферы знаний, но пока технологический прогресс имеет обратный эффект, увеличивая темп и сложность операций.
Для кого-то вся эта работа может оказаться непосильным бременем. Однако для многих других она доставляет удовольствие: чем больше работа становится призванием, а не рутиной, тем больше людей будут склонны работать подолгу не потому, что их заставляют, а потому, что им этого хочется. Большинство ученых выбирают свою профессию, потому что им нравится то, что они делают. То же самое можно сказать и о многих других профессионалах, не в последнюю очередь о журналистах, художниках и других творческих личностях.
Бесчисленные часы работы часто пролетают мимо, потому что они попадают в «поток» интенсивной концентрации (еще одна причина, почему все эти электронные письма и мгновенные сообщения являются проблемой). И чем больше они работают в течение многих лет, тем больше они чувствуют, как овладевают сложными предметами или создают что-то уникальное.
Предприниматели также не имеют другого выбора, кроме как работать больше, чем обычные зарплатные мужчины и женщины. Сейчас модно критиковать компанию Amazon.com Inc. за ее экстремальную культуру труда. (Джефф Безос как-то сказал группе акционеров, что «вы можете работать долго, упорно или умно, но в Amazon.com вы не можете выбрать только два из трех»). Но не стоит забывать, что Безос создал великую компанию из ничего — и в процессе совершил революцию в зрелой отрасли. В некоторых кругах также модно осуждать американскую культуру тяжелой работы по сравнению, скажем, с более расслабленным отношением Европы. За последние полвека в ЕС была основана лишь одна компания стоимостью более 100 миллиардов долларов, немецкая SAP AG, в то время как в США — 27, включая большинство компаний, определяющих будущее.
Это не значит, что не существует проблем с рабочими привычками. Некоторые люди считают невозможным расслабиться. Известно несколько трагических случаев, когда люди, особенно стажеры и новобранцы, доводили себя до смерти. Но в целом проблема гораздо более тонкая, чем предполагают теоретики переутомления.
Проблема «переутомления», безусловно, зависит от контекста. Нет ничего плохого в том, что молодые люди работают каждый час, как Бог пошлет, если они не обременены семейными обязанностями и полны решимости сделать себе имя. Но такая же преданность работе может стать проблемой, если она означает пренебрежение детьми. Нет ничего плохого в том, что стартап ожидает, что его молодые сотрудники будут спать под столом, чтобы уложиться в срок. Но зрелые компании нуждаются в более спокойном подходе, если они хотят процветать в долгосрочной перспективе.
То, что выглядит как «переутомление», часто оказывается плохим управлением работой. Некоторые работодатели совершают ошибку, путая «занятость» с продуктивностью. Они требуют от своих сотрудников «уделять им время» независимо от того, продуктивны они или нет. В книге Роланда Паулсена из шведского Лундского университета «Пустой труд», изобилующей примерами, говорится о том, что работники отвечают на такие требования экономией. Средний работник тратит от полутора до трех часов в день на то, чтобы делать вид, что работает, а на самом деле бездельничает. (Классический прием, излюбленный этим обозревателем, — повесить пиджак на спинку стула, а затем исчезнуть, чтобы выпить кофе и побродить).
Некоторые работодатели также требуют, чтобы их сотрудники были активны на постоянно расширяющемся количестве платформ и каналов. Закон Паркинсона, введенный в 1955 году К. Норткотом Паркинсоном, гласит: «Работа расширяется, чтобы заполнить время, отведенное на ее выполнение». Сегодня работа расширяется, чтобы заполнить каналы, доступные для ее распространения.
Со своей стороны, сотрудники совершают ошибку, позволяя работе вторгаться в их личную жизнь, а не устанавливая четкие границы. Они часто занимаются полуработой — проверяют смартфоны во время ужина с семьей или работают с электронной почтой, смотря телевизор. Эта проблема усугубляется как мобильными технологиями, так и работой из дома. Мобильные технологии создают так называемый «парадокс автономии»: чем больше мы можем решать, где нам работать, тем больше мы работаем везде. «Мы не работаем из дома, мы спим в офисе», — говорит Эндрю Барнс, соучредитель компании 4 Day Week Global. Такое размывание границ между работой и неработой означает, что мы слишком часто получаем худшее из двух миров — не можем ни полностью сосредоточиться, ни как следует расслабиться.
Существует множество добровольных способов решения этих проблем: от более тщательного отключения от сети по возвращении домой до душевного разговора с руководителем о вреде Slack или полуночных писем. Но давайте не позволим нынешней истерии по поводу «переутомления» отвлечь нас, как общество, от более серьезной проблемы — числа людей, выбывающих из состава рабочей силы.
Люди и так лежат без сил без дополнительных поощрений со стороны гуру менеджмента. И давайте не будем использовать это, особенно в Европе, как еще одно оправдание для создания новых законов о том, сколько мы можем работать. Последнее, что нужно странам, испытывающим дефицит роста — это еще один повод для того, чтобы вздремнуть.
За последними событиями следите в Телеграм-канале @tazabek_official
По сообщению сайта Tazabek