Стоковые изображения от Depositphotos
До седьмого или восьмого класса я учился в Хоровом училище имени М.И. Глинки, а затем в 56-й Петербургской гимназии.
В младшей школе учился в основном на «отлично», был старательным, общительным, хотя порой и задиристым. Любил немного подраться, но не агрессивно — повозиться, побороться.
Меня часто ругали за поведение. Я помню, как мы с друзьями залепили кошачьими какашками замочную скважину в двери нашего класса.
Еще однажды я вытащил стул из-под одноклассника: он упал и сильно ударился головой. После этого в моем дневнике осталась запись, что я причинил ущерб ученику.
Потом учиться стал плохо, потому что появились другие интересы, и ругать стало бесполезно — прогуливал все подряд. Приходил и спал на уроках. Просто уже ставили в пример, каким быть не надо.
Первые три класса я ходила в школу №1 города Кызыл, Тувинской АССР. Там мой папа работал в оркестре на местном радио и телевидении, играл на гобое. В год моего поступления в первый класс эту же школу окончил Сергей Шойгу — вот такое удивительное совпадение.
После третьего класса мы переехали в Ростов-на-Дону. Папу перевели в местный симфонический оркестр, а я пошла в среднюю образовательную школу №96 в обычном спальном районе, который называется «Северный жилой массив».
Я очень послушная девочка, да и училась хорошо. Не была никогда отличницей, потому что у меня в жизни всегда присутствовало невероятное количество увлечений — от спорта и до театральных кружков. На зубрежку и «завоевание» золотой медали времени не оставалось, но школу в итоге закончила на «четыре» и «пять». Проблем не создавала, и потому удостоилась чести: разводила караул у вечного огня в Ростове-на-Дону. Мы вместе красиво вышагивали по площади, караульные становились на свои точки, и я уходила. Через время я приходила с новыми ребятами, и они сменяли прежних.
В школе меня часто сажали за одну парту с двоечниками для их перевоспитания. Однажды на уроке с одним из таких мальчишек мы вдвоем на парте играли в хоккей с помощью подручных средств.
Он вырезал из картона две клюшки, откусил кусочек стирательной резинки и из тетрадок сделал импровизированные ворота. За этим занятием нас и застукал учитель. Мальчишка героически взял всю вину на себя — «я затеял, и я виноват», — и ему влепили «двойку» по поведению прямо в дневник. Помню, что оценила этот рыцарский поступок.
У меня сложились не самые простые отношения с учительницей иностранного языка. В свое время подруга семьи научила меня свободно говорить на английском языке. Только вот школьная учительница относилась к этому очень ревностно. Ей было неприятно, что я опережал основную программу за счет знаний, полученных от другого человека. И так как она не была готова признавать мои успехи, то все время искала какие-то слабые точки — в моем случае это были транскрипции. Она ругала меня, когда я не справлялся с заданиями.
Мы всем классом собирали макулатуру и металлолом — мечтали победить в школе. Стремясь занять первое место, ходили по домам, дворам, соседям. В какой-то момент я уговорила двух подружек закончить раньше и пойти гулять. Каково же было мое удивление, когда, придя в школу в понедельник, я увидела стенгазету с собственным изображением. Там было написано, что я — злостный нарушитель, который уводит своих друзей со сбора макулатуры.
В шесть утра я выходила на лед, пропускала первые уроки, а позже приходила в школу и оставалась на продленку, чтобы все наверстать. Родители договаривались с учителями о каких-то дополнительных заданиях, контрольных. Конечно, не все шли на уступки. Некоторые считали неправильным делать поблажки и прямо об этом говорили. А кто-то из педагогов совершенно адекватно относился к просьбам. По итогу до пятого класса я проучилась в обычной общеобразовательной школе, после перешла в экстернат, а уже в девятом классе начала учиться в спортивной школе. И даже в последней школе у меня возникали трудности из-за того, что я пропускала уроки и приходила в основном на контрольные и экзамены.
В средней школе у меня было несколько спортивных разрядов. Я приходил на уроки физкультуры только для того, чтобы сдать нормативы. Однако мой учитель был принципиальным и говорил, что по плану — один урок на тренировки и один, чтобы сдать норматив. Он ругал меня за то, что я приходил только тогда, когда класс сдавал нормативы. Я пытался ему объяснить, что я на льду каждый день так же тренируюсь, прыгаю и бегаю, но у него был свой план, которому он безоговорочно следовал.
После седьмого класса начал прогуливать уроки. Мне казалось, что я уже достаточно взрослый и сам могу решать, нужно ли мне учиться или нет. Это сильно сказалось и на моих взаимоотношениях с учителями, и на оценках. В аттестате у меня все «тройки», кроме, конечно же, музыки.
Меня ругали за невнимательность — я постоянно отвлекался на уроках и попадался на глаза учителю. Мне было сложно сконцентрироваться — слушал урок, читал учебник и постоянно думал о чем-то своем.
Ушел после девятого класса, так как учителя сказали, если продолжу учебу, выше «троек» оценок не будет. Я их прекрасно понимаю, ведь в школьные годы у меня бывало всякое: и драки, и прогулы. Я был шебутным парнем.
В школе была «хорошисткой» — во всех смыслах. Ко мне очень хорошо относились и учителя, и директор. С детства занималась музыкой, танцами, поэтому из-за участия в конкурсах и концертах случались прогулы. Меня за это ругали, но я всегда улаживала конфликты и хорошо училась.
В целом я был послушным учеником — не отличником, но хорошо учился. Правда, меня ругали за опоздания. В 13 лет увлекся музыкой, стал учиться играть на гитаре, слушал альбомы рок-групп. В школу наряжался соответствующе, как рокер: из аксессуаров обожал цепи. Бывало, опаздывая, я всегда тихо открывал дверь класса, пробирался внутрь, старался заходить, когда учительница стоит спиной к классу, рисуя что-то на доске. Однако, когда садился на место, звук цепей всегда выдавал меня (смеется). Учительница злилась: «Арнальди, снова опаздываем!».
В дневнике постоянно были «двойки» и замечания. При этом я никогда не делал пакости. Я лишь хотел, чтобы меня заметили. Мою фамилию в школе знали все и, если она звучала, значит, происходило что-то неладное.
В нашем общежитии (артист жил в общежитии при школе. — «Газета.Ru») за ребятами приглядывали ночные воспитатели. Они очень хорошо ко мне относились. Благодаря им меня не отчислили, когда я однажды пришел на занятия в нетрезвом виде.
Артемий: Доставалось нам, когда мы не успевали сделать домашние задания из-за спортивной нагрузки. Но мы с Мариной старались восполнять этот пробел и занимались при любом удобном случае.
Марина: Мы очень часто опаздывали. Мы росли в многодетной семье, нас трое, и родителям было непросто всех нас собрать. Как человек пунктуальный, я ненавижу опаздывать, но так как мы были в связке с Артемием, приходилось подстраиваться под него. Для брата очень важно неспешно позавтракать, и он завтракал в комфортном для него режиме, даже если проспал.
Начнем с того, что в школе я был не частый гость, потому что постоянно уезжал на конкурсы и фестивали и пропускал много занятий. Одноклассники завидовали, что я неделями могу легально отсутствовать в школе и большинство учителей, что называется, входили в положение и закрывали на это глаза. Но были и те, кто устраивал мне «веселую жизнь» по возвращении с очередного конкурса. После такого я уже был не рад своим внеочередным каникулам.
По сообщению сайта Газета.ru