Стоковые изображения от Depositphotos
История прихода к власти Адольфа Гитлера – это история о том, как политические элиты одной из самых продвинутых стран Европы сами прокладывали себе путь к будущей национальной катастрофе, приведя также и к самой кровопролитной мировой войне. 30 января 1933 года президент Германии, стареющий и дряхлеющий Пауль фон Гинденбург назначил лидера Национал-социалистической рабочей партии Германии Адольфа Гитлера канцлером страны. 90 лет всего-то прошло. Короткий миг для истории.
При этом все было сделано вполне законно. Гитлер не захватывал власть силой, хотя его партия на тот момент имела относительно самую высокую поддержку. Однако если на парламентских выборах летом 1932 года нацисты получили 37% (первое место), то в ноябре того же года уже лишь 33%, что тоже было первым результатом, но тенденция была нехорошая. Надо было спешить.
А ведь всего за четыре года до этого, в 1928 году, НСДАП не смогла набрать и трех процентов. Что же сделало ее объектом обожания (именно это слово) миллионов немцев? Кризис. И жесткие меры в качестве реакции на него со стороны германских властей в духе «шоковой терапии».
Именно это вывело на первые роли тех, кого еще недавно те же немцы считали маргиналами и экстремистами. Но именно они стали обещать работу и достаток. А еще вернуть «исконно немецкие территории», утраченные после Первой мировой войны. А вместе с землями – былое германское величие, объединив в едином (третьем и на сей раз уже «вечном») рейхе всех немцев. Гитлер не призывал буквально к «захвату чужих территорий», он говорил, что надо вернуть немцам «свое». Потом, правда, сильно разошелся в аппетитах.
Обида и чувство унижения после поражения в Первой мировой глубоко сидело в немцах. А державы-победительницы (Россию в наказание за сепаратный Брестский мир и социалистическую революцию незаслуженно исключили из их числа) обложили Германию непосильными репарациями (в максимальном объеме они могли составить, в случае полной выплаты, 1,8 ВВП страны, но в середине 20-х удалось договорится о некотором сокращении выплат). Все это стало почвой для роста реваншистских настроений, на которых нацисты и сыграли.
Надо отдать должное державам-победительницам во Второй мировой войне: они изначально решили, что репарации с поверженной Германии должны быть «посильными», чтобы вновь не стать почвой для реваншизма.
Были назначены и главные «виноватые» – евреи и коммунисты, которые «стояли» за всеми антигерманскими кознями и враждебной политикой других государств по отношению к третьему рейху.
Была ли альтернатива нацистам? Была. Некоторое время с ними вполне реально соперничали коммунисты. Например, на выборах в рейхстаг в сентябре 1930 года НСДАП получила 107 мест, а коммунисты 77 (увеличив число с 54). Теоретически, если бы коммунисты создали единую коалицию с социал-демократами, она могла бы реально предотвратить приход нацистов к власти. Ведь социалистические идеи были сильны в германском обществе (отчасти Гитлер их тоже позаимствовал, извратив и пересадив на почву расизма). Коммунисты уверенно опережали по популярности нацистов на протяжении всех 20-х годов. В ряде других европейских стран, где на фоне мирового экономического кризиса тоже поднимали голову нацисты, как раз удалось договориться о широких коалициях, им противостоявшим.
Однако тут свою роль сыграли Сталин и Коминтерн. Скажем прямо, деструктивную. Хотя сказать, что Сталин сыграл решающую роль в том, что Гитлер дорвался до власти, все же было бы сильным преувеличением.
Так вот, советский вождь (по совместительству вождь всего мирового коммунистического движения) категорически запретил немецким коммунистам вступать в альянс с социал-демократами, которых Сталин считал тогда чуть ли не главными врагами. Насчет нацистов не было таких жестких указаний.
И, например, в 1932 году немецкие коммунисты организовали вместе с НСДАП забастовку транспортников в Берлине. Судя по всему, у Сталина работали «фантомные боли» времен Первой мировой, когда политика тех же германских социал-демократов (да и других тоже) вызвала резко негативную реакцию Ленина и большевиков, которые считали, что нельзя поддерживать «империалистические правительства» в той войне, а надо добиваться перерастания ее в войны гражданские и социалистические революции по всему миру. Требуя, стало быть, «поражения своего правительства».
В 1920-х годах, даже несмотря на репарации, Германия стала довольно быстро вставать на ноги, тем более что ее промышленность в основном была сохранена (она не была ведь оккупирована). Но мировой кризис, начавшийся в 1929 году, прервал успешное развитие. Немцы хлебнули по полной: «набеги на банки» вкладчиков, массовая безработица (треть трудоспособного населения), голод. ВВП с 1929 по 1932 падал примерно на 9% в год. На этом фоне экономическую политику немецких властей в духе «шоковой терапии» по борьбе с кризисом трудно назвать иначе, как политически самоубийственной. Она была прямо противоположной тому, что делал, скажем, Рузвельт в Америке в рамках «Нового курса», положив начало принципу дефицитного бюджетного финансирования для стимулирования экономики и спроса. В Германии же были сокращены выплаты по безработице и зарплаты в госсекторе, урезаны государственные пенсии. Расходы на медицину снизились на 15%, на образование на треть, строительство жилья упало почти на 40%. Зато были резко повышены налоги. Как тут было радикальной оппозиции не выиграть выборы?
Многим немцам нацисты, обещавшие поправить экономику и поднять страну с колен, показались спасением. Хотя 60% немцев за них никогда не голосовали. Но нацисты оказались тем самым «решительным меньшинством», которое перевернуло ход истории. При помощи тогдашней элиты страны, конечно. Те, кто помог Гитлеру прийти к власти, полагали ведь, что, во-первых, это ненадолго – «всего несколько недель, может, месяцев». Во-вторых, что этот «странный ефрейтор» (так характеризовал его сам Гинденбург, презиравший Гитлера и полагавший, что потолок карьеры для него – быть «министром почты, но никак не канцлером») будет полностью подконтролен и управляем традиционными элитами. О, сколько таких наивных «манипуляторов» в другие времена и в других странах поплатились за такие свои глупые расчеты!
Тот, кто получает власть, редко сам стремится ею делиться. НСДАП во главе с Гитлером отказалась быть марионеткой в чужих руках с самого начала, хотя само назначение Гитлера стало результатом закулисных договоренностей с консерваторами, которые новый рейхсканцлер соблюдал недолго. После смерти Гинденбурга в августе 1934 Гитлер провозгласил себя фюрером. Формально демократические законы были использованы для установления нацистской диктатуры.
Никакого сопротивления со стороны немецкого общества он на этом пути не встретил. Ведь экономические проблемы начали отступать. Хотя бы потому, что любой кризис когда-то заканчивается. Сказалась и политика государственного дирижизма, к которой прибегли нацисты, росло число государственных заказов, в том числе на военное производство, на строительство инфраструктуры. Шоссейных дорог, например. Позже генерал Эйзенхауэр, командовавший союзными войсками в Европе, был так впечатлен немецкими дорогами, что перенял этот опыт для Америки, положив начало созданию системы федеральных автодорог, покрывшей всю страну. И немцы в общем вполне комфортно для себя приняли этот размен свобод на тоталитаризм. Комфортно – пока бомбы не стали падать уже на их головы, а страна не была разгромлена и оккупирована.
Чувствовали ли они потом за это свою вину? Хороший вопрос. Представители держав-победительниц хотели бы ответить на него однозначно утвердительно. Мол, была проведена успешная денацификация, нация усвоила уроки — и все такое.
Это так, но не совсем так. Сила чувства «вины и коллективной ответственности немцев» сильно преувеличена. Да, основные нацистские преступники были наказаны, нацистская идеология и весь ее аппарат, включая воспевавшие нацизм и Гитлера СМИ, были демонтированы под ноль. Но репрессии и чистки были далеко не массовыми. Невозможно было бы наказать каждого, кто деятельно сотрудничал с нацистским режимом. Даже тех, кто состоял в НСДАП. Хотя бы по той причине, что неоткуда было бы взять «других/альтернативных» управленцев, другую элиту, даже судей. До примерно 60-х годов опросы общественного мнения в Западной Германии продолжали показывать довольно высокий уровень симпатий к Гитлеру и вообще к «славному прошлому». Ну, мол, просто «проиграли войну, но было сделано немало хорошего». Никто особенно яростно не каялся.
Тезис об именно «ответственности», как это стали потом описывать политики – в своих текущих политических целях – начиная со времени окончания холодной войны, на самом деле, был изначально подменен тезисом об «одураченных немцах». В том числе в советской идеологии не могло быть такого понятия, как «коллективно виноватый народ». Он мог быть только «обманут».
Денацификация Германии была проведена по факту не столько репрессиями и «коллективным покаянием», сколько быстрой – практически мгновенной в историческом плане – интеграцией одной части Германии в виде ГДР в социалистический лагерь, а другой – ФРГ – в капиталистический. И она не могла быть проведена иначе, кроме как в условиях полной оккупации страны и подконтрольности ее новых властей державам-победительницам. И в ГДР, и в ФРГ тема «вины и коллективной ответственности нации» была замещена совершенно новой повесткой. Что, конечно, не помешало высоколобым интеллектуалам написать на эту тему массу умных и интересных книг и пытаться примерять ту же придуманную ими формулу к некоторым другим нациям.
Автор выражает личное мнение, которое может не совпадать с позицией редакции.
По сообщению сайта Газета.ru