Стоковые изображения от Depositphotos
Анастасия Кувшинова на премьере фильма «Одержимая» на «Стрелке», Москва, 2022 год
— До определенного момента «Одержимая» отчасти выглядит младшей сестрой «Основного инстинкта», но финальный твист развеивает это ощущение. Вас саму чем подкупил сценарий «Одержимой»?
— В первую очередь, меня подкупило, что режиссером фильма стал Игорь Волошин. Его «Нирвану» я посмотрела еще лет в 12, живя в Красноярске, и сразу влюбилась в нее. И вот спустя долгие и непростые годы на почту пришел сценарий его нового проекта. Мне сразу понравилась моя героиня Аня. Я люблю играть неоднозначных персонажей: непростых и сложных. Такие роли дарят серьезный опыт, чему я — как артистка — очень рада. Новый опыт, новый риск, новая жизнь.
— Это довольно откровенный проект, в котором много эротических сцен, что, в общем-то, несколько роднит его с фильмами жанра sexploitation (сексплуатация). Вам при выборе ролей очевидна грань между намеренной провокацией зрителя и желанием авторов поэксплуатировать артисток ради красоты кадра?
— У моей героини не так много постельных сцен, как, например, у Лизы, которую сыграла Лукерья Ильяшенко. Поэтому моя душа была спокойна. И в целом — я не боюсь откровенных сцен, мне они даже нравятся. Люблю живое взаимодействие с партнером. Прошу понять меня правильно, и почем зря не эксплуатировать (смеется). Меня не смущала подобная откровенность, потому что в контексте сценария и темы она необходима для исследования собственной сексуальности Ани. Я понимаю ее как человека. И значит — принимаю как актриса.
— Как вам работалось с Лукерьей Ильяшенко и другими маститыми артистами — вроде Олега Василькова и Евгения Харитонова?
— Мне нравится в Лукерье ее упертость, целеустремленность и простота. Было кайфово работать вместе (улыбается). Женя тоже супер, такой необычный артист, а я люблю необычных и самобытных. А Олег Васильков — моя любовь. Я смотрела с ним «Бубен, барабан», «Конвой», и мне он очень нравился. Жаль, что в фильме у меня всего лишь одна сцена с ним. Поэтому я довольствовалась тем, что подслушивала его рассказы в гримвагончике. Он очень веселый и харизматичный (улыбается), я буквально восхищаюсь им.
— Изначально проект задумывался как сериал и назывался «Змееносец». Теперь это полный метр. На ваш взгляд, изменение формата сильно отразилось на цельности истории и раскрытии персонажей?
— Я рада, что сделали полный метр, потому что сериалы я в принципе не люблю, а когда еще и хронометраж серий небольшой — тем более. А фильм я смотрела дважды: один раз на премьере, а потом уже в Красноярске с мамой. И во второй раз испытала кайф от просмотра. В киноверсии, мне кажется, история и персонажи стали понятнее. Не ждешь новой серии, забывая, что было в предыдущей.
— Впереди у вас еще одна большая премьера — драма «Кэт» Бориса Акопова. Там у вас уже главная женская роль — матери-одиночки, в прошлом занимавшейся эскортом. Поделитесь впечатлениями от роли и самой истории.
— Это моя первая роль в кино. Причем, поступая во ВГИК, я была фанаткой «Жить своей жизнью» Годара и видела себя только в подобных фильмах. Если помните, Анна Карина играет там проститутку, ну и я тоже так хотела (улыбается). Борис Акопов не Годар, да и мы не в 60-х, поэтому наш фильм совсем другой и не такой поэтичный как мне хотелось бы.
Могу сказать, что Борис хотел снять сатиру на современность. И у него это получилось. Главное, что «Кэт» мне дала, помимо колоссального опыта, так это желание стать матерью (смеется). Когда проходили съемки, мне было 22, и о материнстве я не думала. Но когда я стала готовиться к «Кэт», мне пришлось еще больше окунуться в это, прочувствовать снова.
Ведь для Кати ребенок — это ее спасение, ее ангел, ее малышка. Она — единственный свет во всем окружающем ее мире. Я помню, в период запуска проекта, в кабинет на «Мосфильм» принесли игрушечную куклу, якобы это Маша — дочь моей героини. И я ее стащила и привезла в пакете домой. Мне нравилось ходить с этой куклой и качать ее на ручках, убаюкивать. Но счастье не было долгим, куклу попросили отнести на помойку. Мне было тяжело.
— Игорь Волошин и Борис Акопов — режиссеры кардинально разные. Расскажите, чему удалось научиться у них во время съемок?
— Про Игоря Павловича я еще на пробах поняла, что мы сработаемся. Поразило то, насколько он смог обогатить немногословные диалоги смыслом. Нравилось, что на съемках я понимала его с полуслова. Также очень понравилось, как мы поработали на озвучке. Игорь Павлович предложил немного изменить тон голоса, обогатить его настроением. Это разнообразило мой актерский аппарат.
А Борю я прежде всего ценю за то, как он видит мир — и как потом его воссоздает. Он многому меня научил и показал, на что я способна. Я узнала себя новой.
Так что я их обоих ценю за опыт, полученный мной на этих двух проектах и испытываю глубочайшую благодарность. А еще я поняла, что комфортно во время съемок может быть, а может и не быть, но если потом получается хорошее кино, то это вызывает только гордость. И какая разница, как это рождалось.
— В «Одержимой» и «Кэт» вы снимались, еще будучи студенткой ВГИКа. Расскажите о своих ощущениях, когда вас позвали в такие крупные проекты? Было страшно не оправдать надежд?
— Первый мой фильм был «Кэт», и когда меня позвали, то конечно, помимо радости, я испытывала очень сильный страх не справиться с такой сложной ролью, ведь я была студентка-дебютантка. Помню свое волнение, когда первый раз пошла на ансамблевые пробы с другими артистами. Там я получила колоссальную «насмотренность», что из себя представляют эти артисты (смеется). Кто-то меня восхищал до одури, и с ними было очень классно взаимодействовать. Также этот опыт помог мне немного расслабиться и поверить в себя. И, да, даже популярные артисты приходили на пробы с невыученным текстом — и ничего, их все равно потом звали снова. Я поняла, что даже если я немного забуду текст на пробах, это не повод, чтобы паниковать. Хотя текст нужно знать всегда, конечно.
— Уверена, вам это неоднократно говорили, но у вас и правда удивительная внешность, из-за чего поклонники вас часто сравнивают с Анджелиной Джоли. Вам такие сравнения приятны — или хочется избегать подобных ассоциаций?
— Меня всегда с кем-то сравнивали. Всем я напоминаю чью-то подругу, маму, голливудскую актрису. Когда я была маленькая, меня сравнивали с Анджелиной Джоли, Скарлетт Йоханссон, Одри Тоту, Вайноной Райдер — этот список можно продолжать бесконечно. Тогда это вселяло в меня уверенность, что я на правильном пути. Когда я переехала в Москву, во ВГИКе меня начали сравнивать с актрисами французской Новой волны, что мне тоже нравилось.
А вот, когда я начала сниматься и меня стали сравнивать с московскими актрисами, я начала негодовать. Сейчас я к этому привыкла, и меня это не заботит. У всех разные проекции, все видят меня по-разному — и это нормально для актрисы. Ведь тело — мой инструмент.
— Вас увлекает документальное кино, вы любите снимать на ручную камеру. Что чаще всего оказывается в объективе вашей камеры — и о чем вам бы хотелось говорить со зрителем через документальный формат?
— Чаще всего в объективе моей камеры оказывается то, что я люблю. Мне бы хотелось снимать про людей, которых никто не знает. Показывать, какие они многогранные и чудесные — и какой суровый, но бесподобный, могущественный мир их окружает.
— У вас за плечами художественное прошлое. Этот бэкграунд помогает в съемке? Насколько для вас важна операторская работа и картинка фильма?
— Я думаю, что в моих собственных съемках это помогает, потому что я — визуал. Для меня операторская работа очень важна. Мне не нравится, когда говорят, что оператор вторичен. Конечно, режиссер руководит всем съемочным процессом, но камера в руках оператора. И именно он своим ритмом, темпом, аккордом, присутствием и соприкосновением дает кадру жизнь. И актерам, кстати, тоже.
— Вы упомянули свою любовь к французской Новую волне. А какие отечественные проекты последних лет вам особенно понравились? И почему?
— Мне понравилось «Межсезонье». В том числе и как пример замечательной операторской работы. «Продукты 24» для меня вообще открытие! Видно, что классные люди вместе собрались и сделали хорошее кино.
— Сейчас некоторые отечественные проекты сталкиваются с рядом трудностей: от сложностей с финансированием до цензуры. Нет ощущения, что когда вы учились в институте, российский кинопром был одним, а сейчас индустрия постепенно трансформируется — и не факт, что в лучшую сторону?
— Когда я училась, я не была вовлечена в киноиндустрию, поэтому мне сравнить не с чем. Цензура всегда была, есть и будет. Мне очень понравились размышления Валерии Гай Германики в интервью Ирине Шихман. Она сказала, что во времена цензуры часто рождались шедевры. Мне кажется, доля правды в этом есть.
— Чья карьера из ваших коллег вам самой кажется образцовой? На кого хочется равняться?
— На Юру Борисова.
По сообщению сайта Газета.ru