Стоковые изображения от Depositphotos
– Как называется ваш продукт?
— «Цифровой водоканал».
– Что в него входит?
– Это программно-аппаратный комплекс, что включает и программное обеспечение, и полевое оборудование. ПО – это в первую очередь разработанные нами информационные системы «Цифровой водоканал» и «Инфраструктурная IoT-платформа», которые мы используем как SCADA (Supervisory Control And Data Acquisition) — систему диспетчерского управления и сбора данных. Оборудование представляет собой множество датчиков с возможностью передачи информации по интернету, то что принято называть IoT или интернетом вещей.
Платформа «Цифровой водоканал» является центром управления: в эту программу стекаются данные с тысяч устройств, благодаря чему мы видим различные отклонения в работе систем водоснабжения, причины проблем и где они локализуются.
«Цифровой водоканал» включает в себя 11 различных модулей, которые отвечают за разные задачи. Например, есть модуль «Заявки», он упрощает и ускоряет обмен информацией между жителями домов и ремонтными бригадами, снижает сроки устранения инцидентов. Есть модуль «Анализ режимов», который собирает данные о технико-экономических показателях работы инфраструктуры и на основе этих данных прогнозирует и подбирает оптимальный режим работы. «Балансы» – проводит анализ расхода воды в разных районах города в разное время суток, потери ресурсов в сетях, фиксирует утечки или незаконные врезки. Пожалуй, это три самых основных.
Виктор Рубежной
– Какую пользу приносит использование вашей системы или аналогичных ей?
– Нашими клиентами являются ресурсоснабжающие организации (РСО) различных форм собственности (муниципальные унитарные предприятия, государственные унитарные предприятия, частные компании), которые занимаются тем, что доставляют воду из их источников – водохранилищ, скважин и т.п. – до потребителей – домов, бюджетных учреждений, промышленных предприятий. Их постоянная головная боль – состояние инфраструктуры: трубопроводы и насосы регулярно выходят из строя.
Наша задача – получая огромный массив данных о состоянии инфраструктуры, максимально оптимизировать расходы на ее обслуживание, повышая качество услуг для потребителей.
Вопрос оптимизации здесь первостепенен, поскольку в сфере водоснабжения, да и ЖКХ в целом, денег на все всегда не хватает. При этом часто проблемы не решаются в превентивном порядке. Наша же система за счет обработки большого объема данным позволяет предсказать, где, например, нужно провести сегодня ремонт на 100 тыс. руб., чтобы завтра не пришлось тратить 200 тыс.
– Можете привести пример эффективности вашей системы?
– Был случай в Приволжье. РСО закачала в город 100% нужного объема воды, а получило от жителей оплату только за, условно, 70% воды. Есть потери, технические и коммерческие. А потерянная вода – это всегда утекшие в землю деньги. Начали искать утечки и незаконное потребление ресурсов.
Проанализировали данные о потреблении воды жителями города за семь лет. Нашли зоны частного сектора с аномально высоким уровнем потерь. Затопить все должно было! Но жалоб на утечки нет.
Отправили контролеров, квадрокоптер и обнаружили незаконные врезки. По документам – старый деревянный дом, бабушка жила, с него платят 1000 руб. за воду. По факту же – особняк с гостиницей, подключенный до прибора учета незаконно.
– Про врезки как потребители, так и РСО наверняка знали и до использования цифровых систем мониторинга. Вы хотите сказать, что такие проблемы раньше не решались?
– Решались. Но медленно, дорого и неэффективно. Чтобы найти врезку, раньше надо было, например, проходить огромные территории ногами силами контроллеров. А сейчас достаточно отправить дрон в заранее известное время и место, проанализировать дневные и ночные расходы воды.
— А сколько можно с помощью вашей системы сэкономить на своевременных ремонтах?
– Средние цифры дать нельзя. Потому что города разные, инфраструктура в них разная, модули нашей системы тоже отвечают за разные параметры. Допустим, в одном городе трубопроводы поновее – их ремонтировать надо реже. В этом городе мы космическую сумму от модуля «Заявки» не сэкономим.
Например, в одном городе миллион жителей, а в другом 100 тыс. В миллионнике на ремонт выделяется миллион рублей в год, а в стотысячнике – 100 тысяч. При этом первом городе мы снизили расходы на ремонт на 10%, а во втором на 30%. Где эффективность выше? Кажется, там, где 30%. А в деньгах получается, что там, где 10%.
– Давайте возьмем несколько статей расходов и пройдемся по ним?
– Давайте так.
В разных проектах при комплексном внедрении системы «Цифровой водоканал» мы снижали коммерческие расходы РСО на 25-30%. Сюда входят расходы на ремонт, снижение потерь, настройку режимов работы насосов и сокращение потребление электроэнергии, и не только. Плюс увеличение выручки.
Важно то, что польза от цифровизации водоканалов не всегда максимальная, но она всегда есть в принципе. То есть в 100% случаев система приносит пользу.
– Как перемены встречают сами РСО? Ведь ваш приход так или иначе сказывается на работе суровых дядек, которые в грязи латают трубы, чинят шлюзы, спускаются в канализацию...
– Внедрению подобного рода решений рады на 100% только три человека на предприятии: акционер, генеральный директор и финансовый директор. Остальные, по разному ряду причин, воспринимают изменения в штыки.
Например, возрастные сотрудники, которые сидят в филиалах водоканалов и обрабатывают информацию с наших систем, часто с трудом воспринимают перемены. Впрочем, это проблема некритичная – у нас есть программы обучения, адаптации и погружения.
Гораздо сложнее с теми самыми сотрудниками «в поле». Проблема не в том, что их приходят учить жизни какие-то ботаники-айтишники и не оставляют время «на покурить», а в том, что в обнаруженных нами проблемах руководство начинают обвинять их. Мол, сами что ли не видели эти проблемы. Многие боятся, что среди них найдут неэффективных сотрудников и уволят. Сейчас мы над этим работаем. Объясняем руководству, что нужно концентрироваться не на том как было, а на том как будет.
– Но ведь эти мужики правильно боятся, что их уволят за неэффективность? Как ни крути, а алгоритм лучше просчитает потери и распределит деньги на ремонт?
– Неправильно. Алгоритм только подсказывает, где прорвет, когда прорвет, сколько материалов заготовить на ремонт, сколько человек отправить на объект, когда включить три насоса, а когда хватит и одного, и так далее. В итоге-то все равно люди все делают.
И потом, я в самом начале уже сказал, что цель цифровизации – оптимизация. Увольнять всех и заменять их «железками» дорого. Зачастую система внедряется в самые проблемные сегменты инфраструктуры. И работы там хватает всем.
– Ваше ПО и оборудование российской разработки?
– Скажем так, ПО у нас свое. Оборудование свое настолько, насколько это возможно.
– Как на вас отразилась технологические санкции РФ после 24 февраля?
– По сравнению с большинством других игроков на рынке IoT почти никак. Мы изначально собирали продукт на базе отечественных разработок. Иначе мы бы не получили финансирование.
Таким образом, у нас не было производства микроконтроллеров на Тайване. Следовательно, отлучение России от глобальной цепочки производства микроэлектроники нас коснулось слабо.
– В целом проблема импортозависимости в вашей сфере стоит остро?
– Зависимость крайне высокая, но не критичная. Думаю, в среднем 50-60% электронного оборудования в российских крупных водоканалах иностранное. В городах миллионниках – до 80%. В основном все сидят на Siemens и GE, которые весной 2022 года благополучно покинули российский рынок.
Страшно звучит, когда на это смотришь, но на самом деле это некритично. Переживать из-за того, что нам из офиса Siemens отключат воду по всей стране, не стоит.
– Какие же тогда риски возникают?
– Самый главный риск – это отсутствие нужных запчастей в случае ремонта. У каждого вендора проприетарные системы. То есть, в случае поломки конкретного контроллера Siemens его не заменишь абы чем. В противном случае, придется менять целый узел Siemens на узел другой фирмы. Но и здесь не все так просто. Узлы друг с другом тоже должны быть совместимы, – они «общаются» по определенному протоколу связи.
Но наладить связь между шкафом управления Siemens и шкафом другого бренда – это не самое страшное. Самое страшное – цена такого шкафа. Она неоправданно высокая, если речь идет о восстановлении функциональности одного датчика.
– Возможно ли импортозамещение в этой сфере?
— Возможно, и оно будет проходить. Но очень медленно. Замена Siemens на отечественное оборудование, которое, к слову, уже существует и местами даже значительно лучше иностранных аналогов, будет происходить по мере износа.
– И сколько времени на это уйдет?
– Где-то 10 лет, где-то 20 или даже 30. Все зависит от того, как быстро будет выходить из строя диспетчеризация инфраструктуры.
– А как же киберугрозы? Ведь без поддержки Siemens не будет обновляться ПО. Следовательно, будет расти число незакрытых уязвимостей.
– Все системы управления давно находятся в защищенном контуре. Чтобы взломать какой-нибудь шкаф управления, хакер должен проникнуть на охраняемый объект, достать специальную отвертку, разобрать, подключиться и так далее. Это сложно и невероятно дорого.
Я всегда говорил, что взломать можно все. Но какой ценой?
Даже если представить, что у какого-то злодея есть миллион долларов, чтобы нанять и отправить к нам суперхакера, он не будет этого делать. Потому что есть множество других возможностей оставить нас без воды за меньшие деньги.
– В скольких городах уже работает ваша система?
– Всего решения «умного» города, в том числе в части цифровой трансформации ЖКХ, внедрены более чем в 50 городах России. Более чем в десяти городах работают те или иные информационные системы «Цифрового водоканала». Комплексные проекты сейчас реализуются в Глазове, Белгороде и Омске.
– Как-то мало, не находите?
– В рамках всей страны – да. В рамках одной компании – нет. Системы, аналогичные нашей, предлагают десятки компаний. Еще больше пытаются их разработать. Но даже всех нас на страну не хватит.
– Но ведь и та доля, на которую хватает ваших сил и сил ваших конкурентов, не покрыта, верно?
– Да.
– Почему?
– У заказчиков нет денег.
— Но ведь главным заказчиком выступает государство, у которого денег много?
– ЖКХ – очень разнородный рынок. Государство отвечает на нем далеко не за все. Конкретно в нашем случае заказчиками выступают государственные и муниципальные унитарные предприятия (МУП и ГУП), которые являются коммерческими компаниями, живущими на утверждаемый тариф. Какой-нибудь местный МУП ой как не хочет тратить лишние деньги в обмен на обещания мифической выгоды от «цифры», когда у него прямо сейчас рвутся трубы.
Значительная часть моей работы заключается в том, что я езжу по таким регионам и для РСО ищу в их региональных бюджетах деньги на цифровизацию. Моя задача все рассчитать и доказать, что, потратив сегодня миллион, через год у компании высвободится два миллиона.
– А можно прикинуть, какая часть водоканалов в РФ уже цифровизована и насколько она увеличится в ближайшие 10 лет?
– Если рисовать картину очень широкими мазками, то сейчас среди ГУП и МУП цифровизовано не более 10-20% городов. В течение ближайших десяти лет эта доля увеличится до 50-70%.
В первую очередь цифровизуются крупные города, богатые. Уверен, останется доля и тех, которые не цифровизуются никогда. По всей России разбросано огромное количество поселков с населением 1000 человек или около того. В каждой такой точке есть свой МУП или ГУП. Их модернизация будет стоить крайне невыгодно.
– До сих пор мы говорили о пользе цифровых систем мониторинга и управления водоканалами только в разрезе этих самых ГУП и МУП. А что от модернизации получит простой человек? Станет ли он платить за воду меньше?
— К сожалению, вода как коммунальная услуга для нас дешевле никогда не станет. Как минимум, из-за инфляции. Однако, думаю, что по мере роста доли подключенных водоканалов замедлится рост цен на воду. Совершенно точно могу сказать, что граждане выиграют от этого процесса за счет повышения стабильности услуг. То есть, ломаться трубопроводы станут реже, напор будет постоянным, ремонт проходить быстрее — это 100%.
По сообщению сайта Газета.ru