Стоковые изображения от Depositphotos
— Кого мы называем детьми трудовых мигрантов?
— С формальной точки зрения, это дети, родители которых прибыли в Россию и получили патент на трудовую деятельность. В образовательной среде под детьми мигрантов мы понимаем всех тех, кто недостаточно владеет русским языком: и детей сотрудников зарубежных компаний, которые работают в нашей стране, и детей сотрудников посольств иностранных государств, и детей тех, кто уже сменил статус мигранта на гражданина РФ.
— По какому принципу таких детей принимают в школы? Проводят ли для них специальное тестирование?
— По закону «Об Образовании» при приеме в образовательные организации никаких тестирований не предполагается. Детей должны принять в школу по месту регистрации или в иную школу, если в первой не оказалось свободных мест.
— То есть родители просто приводят ребенка в школу, и дальше школа как хочет, так и должна с ним управляться?
— Да, так и есть. Школа должна создать все необходимые условия для такого ребенка, обеспечить его интеграцию в образовательный процесс.
— И что делает школа?
— Все зависит от того, о каком регионе нашей страны мы говорим, потому что у нас есть города, где исторически фиксируется плотное проживание мигрантов, и там уже сложилась практика работы с такими детьми. А есть регионы, в которых ученики, слабо владеющие русским языком, стали появляться недавно, и практика оказания необходимой помощи таким школьникам там еще не сложилась. Поэтому говорить о среднестатистической школе очень сложно.
Для примера возьмем Москву — проблема трудовых мигрантов не новая, мы знакомы с этой ситуацией уже более двадцати лет. Однако единого механизма по интеграции таких ребят в рамках основной образовательной программы в столице сегодня не существует, с детьми работают в системе дополнительного образования. После уроков ученики посещают занятия по изучению русского языка или в своих же школах, или в центрах дополнительного образования.
— Есть ли какие-то государственные программы, которые занимаются адаптацией детей мигрантов или это инициатива самих школ?
— Более 20 лет назад, когда Россия приняла все международные обязательства по обучению детей мигрантов, нужно было создавать условия в школах и детских садах для того, чтобы дети могли изучать русский язык. В начале 2000-х в столице приняли программу «Русская школа», которая предусматривала создание в каждом округе города ресурсного центра по обучению русскому языку как иностранному.
Применяемая технология предполагала, что дети, которые плохо владеют русским языком, посещают вместе с остальными ребятами только уроки физкультуры, музыки, рисования. А когда идут предметы, требующие хорошего знания русского языка – чтение, математика русский язык – такие дети занимаются по своей особой программе, изучая русский язык как иностранный. И по мере того как они осваивали русский язык — на это уходило от полугода до года — они переходили на обучение по основной образовательной программе вместе со всеми ребятами, нагоняли материал по всем предметам. Такая практика показала свою эффективность. Говоря языком современных терминов, детям мигрантов предлагалась адаптированная образовательная программа. В рамках проекта были подготовлены программы переподготовки и повышения квалификации педагогов, разработаны учебные программы, учебники, рабочие тетради. «Русские школы» проработали лет пять-шесть, а потом проект был закрыт. Обучение русскому языку таких детей стало преимущественно задачей родителей.
— Возможны ли сейчас в наших школах аналогичные программы?
— В прошлом году президент дал поручение обеспечить в системе образования адаптацию детей трудовых мигрантов. При Министерстве просвещения создана рабочая группа, которая сейчас работает над решением нескольких задач. Первая – создание инструментов сбора статистических данных по учету таких детей. Последний раз аналогичная статистика публиковалась очень давно, кажется в 2012 году.
Согласно этим данным, в Москве, например, тогда было около 20 тысяч детей мигрантов. В 2018 году исследование по мигрантам опубликовала Высшая школа экономики – по их данным, в столице на тот момент проживало 60 тысяч таких детей. Сейчас задача собрать статистику поставлена Росстату. Эти данные необходимы, чтобы понимать, сколько кадров нужно для работы с детьми, сколько ресурсов понадобится на создание новых программ в целом по стране и в разрезе каждого региона, каждой школы.
Вторая задача – формирование во всех регионах страны ресурсных центров и коллегиальных органов по психолого-педагогической адаптации детей мигрантов. Координировать работу ресурсных центров будут Московский педагогический государственный университет и Московский государственный психолого-педагогический университет.
— Как будет организована работа в самих школах?
— Могу рассказать, как в рамках эксперимента работают московские школы. Департамент образования и науки определил десять опорных школ, которые в свою очередь станут ресурсными центрами для всех остальных школ Москвы. Конечно, учитывается опыт, накопленный в рамках программы «Русская школа», а также современные возможности.
Одна из ресурсных школ — 538-ая, педагоги которой проверяют на практике модель адаптации детей, слабо владеющих русским языком. Прежде всего проводится так называемая «стартовая диагностика», которая позволяет оценить, на каком уровне ребенок владеет русским языком. По результатам диагностики детей распределяют по группам и в рамках дополнительного образования проводят с ними занятия по русскому языку как иностранному.
— Кто ведет эти занятия?
— Конечно, преподаватель русского языка как иностранного — это отдельная профессия, но понять специфику и освоить азы этой деятельности можно и на повышении квалификации. Многие вузы сегодня предлагают профильные программы дополнительного профессионального образования. На мой взгляд, в каждой школе должны появиться учителя, владеющие методикой обучения русскому языку как иностранному.
На сегодняшний момент среди участников переподготовки есть школы, где обучение прошла вся управленческая команда, потому что адаптация детей в школе требует не только специальных уроков, но и других решений, которые зависят от администрации образовательной организации.
— А как отслеживается прогресс детей, которые уже обучаются по этим программам?
— Прежде всего при помощи промежуточного тестирования отслеживаются достижения каждого ребенка и, если надо, программу корректируют. В конце учебного года ребята проходят итоговое тестирование. По его итогам решают, кто из них готов перейти на обучение в обычном режиме, а кому нужна дальнейшая дополнительная помощь. Такая модель обучение детей с языковыми образовательными потребностями отлично себя зарекомендовала: за год ребята, которые буквально знали по-русски пару слов, стали разговаривать. Были и такие школьники, которые к концу года уже участвовали в предметных олимпиадах.
— Для каких классов эффективна эта программа?
— Прежде всего в ней задействована младшая школа — 1-4 классы. Но главное это то, что программа в системе дополнительного образования должна быть привязана не к классу, а к уровню владения детьми русским языком.
— Сколько времени нужно ребенку, чтобы прийти к уровню владения языком, достаточному для того, чтобы влиться в обучение с остальными детьми?
— Все зависит от того уровня владения языком, с которым ребенок приходит в школу. Считается, что когда речь идет об обучении, получении предметных знаний на иностранном языке, нужно владеть им на уровне не ниже В1 по международной классификации. В среднем, чтобы освоить язык с нуля до А1 требуется 120 часов, от А1 до А2 — 140-160 часов и от А2 до В1 — еще 160-180 часов. Таким образом объем требующихся часов будет зависеть от стартового уровня владения русским языком и возраста ребенка, поскольку чем он старше, тем сложнее учебная программа, а значит, требуется больший объем словарного запаса, учебной лексики.
— Как обстоят дела в школах, где нет специально подготовленных педагогов, которые пока не работают под шефством ресурсных центров? Выделяют ли им деньги на адаптацию детей мигрантов?
— Статьи на «обучение детей русскому языку как иностранному», которая бы финансировалась отдельно, не существует. Но вместе с тем подушевой норматив финансирования школ включает часы, а значит и деньги, на дополнительное образование. И поэтому школы уже сейчас могут изыскать некоторые возможности и выделить средства на обучение русскому языку детей мигрантов в системе дополнительного образования. Но, конечно, этих часов для детей, совсем не говорящих по-русски, будет недостаточно. Что касается подготовки учителей, то школы могут направить их на соответствующие курсы повышения квалификации или профессиональной переподготовки.
— Какова обратная связь от учителей, которые работают с детьми мигрантов?
— Представьте ситуацию, когда для трети или даже половины учеников в классе русский язык неродной. Перед педагогом стоит нетривиальная задача: сделать так, чтобы все ученики освоили программу… включая тех, для кого информация на уроке звучит, по образному выражению специалистов, как «шум дождя».
Переживаниями делятся не только учителя, но и родители русскоязычных детей. Они тревожатся, не вредит ли такая языковая адаптация детей мигрантов остальным ученикам. Ведь учитель вместо того, чтобы уделять внимание изучению материала, тратит время на тех, кому нужны разъяснения только из-за плохого владения языком.
Такая ситуация – теперь не редкость для многих школ. Она беспокоит и учителей, и родителей.
Конечно, без дополнительной помощи учитель не справится. Его попытки закончатся тем, что академическая успеваемость у всех детей снизится. Так что проблему надо решать комплексно.
— Как вы думаете, надо ли как-то регулировать количество детей с особыми образовательными потребностями в классе? Нужно ли вводить «норму» по доле детей мигрантов в классе?
— В рекомендациях, которые сейчас готовит Министерство просвещения, как раз есть информация по соотношению в классе детей, для которых русский язык неродной и родной. Министерство в своих разработках опирается на международную практику. Предполагается такой вариант: если в школе 3% детей с незнанием русского языка, то это школа будет относиться к учреждениям с высокой концентрацией таких детей. Тут тоже еще предстоит поработать над нюансами. Правильнее, на мой взгляд, будет вести расчет не по школе в целом, а по каждому классу отдельно.
— Почему?
— Приведу пример. Возьмем школу, в которой учится тысяча детей. 3% на эту школу — 30 человек. Если дети распределены по классам более или менее равномерно, получится по 1-2 ребенка в классе. Но если вдруг все эти 3% находятся в одном классе — вот вам целый класс детей, не говорящих по-русски. И тогда мы получаем совершенно особую педагогическую ситуацию.
Поэтому важно считать количество детей мигрантов не в целом по школе, а по каждому отдельному классу.
— Как надо вести работу с русскоговорящими родителями, которые выступают против детей мигрантов в классах?
— Объяснять, что миграция – это глобальное явление, которое затрагивает не только Москву или Россию.
Никто не застрахован от того, чтобы оказаться в такой ситуации. Кроме того, общение с представителями других культур и языковых групп всегда пойдет на пользу каждому ребенку. Важно и нужно объяснить, что эта ситуация временная, что в школе работает специальная программа адаптации.
Так, Европа раньше всех столкнулась с явлением миграции. Она пошла по пути тьюторов (наставников) для таких детей. Ученики, которые не владели языком страны, в которой живут, посещали уроки вместе с тьюторами, и те им помогали освоить программу – на уроках и после них. Но тут важно учитывать, что языки бывают проще и сложнее. У нас история с тьюторами не очень рабочая, так как русский язык относится к категории сложных. Для его преподавания нужны особые компетенции.
Иногда русскоязычные родители просят изолировать детей мигрантов в отдельные группы или классы. Можно вспомнить опыт Греции, где тоже была проблема с огромным количеством трудовых мигрантов, прежде всего из арабских стран. Школы помещали новых учеников в отдельные классы и учили их только греческому языку.
Такая изолированная модель не получила поддержки и тиражирования, потому что дети не интегрировались в социум. Поэтому из всего, что мы наблюдаем за рубежом и в нашей стране, частичная интеграция — на сегодняшний день самая эффективная схема.
Ну и, конечно, предстоит законотворческая работа по внесению изменений в закон «Об образовании». Нужно признать, что изучение детьми мигрантов русского языка — это особая образовательная потребность. Она подобна тем потребностям, которые прописаны для детей с ограниченными возможностями здоровья. На этой базе можно разработать адаптированную образовательную программу, которая будет рассчитана на период изучения детьми мигрантов русского языка. Затем ее можно включить в вузовские программы подготовки педагогов особого модуля. Программа будет будет направлена на психолого-педагогическую адаптацию детей, слабо владеющих русским языком.
По сообщению сайта Газета.ru