Стоковые изображения от Depositphotos
История случилась со мной в 12-13 лет. Наша семья жила в маленьком военном городке в Мурманской области, а лето мы проводили в Севастополе — там жили мои бабушка и дедушка. По пути на юг мы заезжали в Москву или Санкт-Петербург и несколько недель вели культурный образ жизни: ходили в музеи и театры. Я была достаточно скованным подростком, с поздним половым созреванием и отсутствием интереса к этой теме. В Москве мы останавливались у знакомых на Кунцевской.
В тот год все было как обычно. Почти каждый день из Кунцева мы ездили в центр, иногда по два раза. По утрам садились приблизительно в один и тот же вагон. Это были будние дни. Не час пик, но людей довольно много. Я носила шорты, чуть выше колена, широкие. Во время поездки несколько раз на своей ноге я чувствовала чью-то руку, в другой день мне казалось, что я чувствую эту руку в своей руке. Только я не понимала, почему эта рука такая гладкая и мягкая. Мне даже казалось, что эта рука ребенка.
На третий день, когда это вновь повторилось я осознала, что держу что-то мягкое и округлое. Потом восстанавливая события, я поняла, что один или несколько мужчин терлись об меня пенисами, камуфлируясь сумками или другими людьми.
Спустя пару лет в разговоре с более осведомленной в этой теме подруге я вспомнила, как тот толстый и горячий предмет что-то из себя изверг. И только тогда поняла, что это была сперма. Будучи подростком, я не осознавала, насколько это противно. Понимание пришло гораздо позже, годам к 20, когда я стала задумываться о сексуализированых действиях других людей. Когда у меня появились свои дети, стала думать, как обсуждать эту тему с ними. Думаю, что если бы я в то лето поделилась своими переживаниями с родителями, они бы просто мне не поверили. Но самое главное, что у меня даже мысли не было сказать о чем-то подобном маме.
Мне было 11-12 лет. Мы с сестрами ежедневно ездили в православную школу, 40 минут в одну сторону. В тот день мы, как обычно, ехали из школы, я и двое младших сестер. Час пик. Я, самая старшая, была ответственна за сестер, которые были младше на четыре года.
Чтобы не лезть в самую толпу, мы решили переждать, пока поток людей схлынет, и сесть на одной из станций метро на лавочку. Три девочки, сидящие на шумной и многолюдной станции, где никто не смотрит по сторонам — легкая добыча для насильников. К нам почти вплотную подошел мужчина и распахнул пальто.
Мне хватило доли секунды, чтобы понять, что под пальто нет одежды. Я схватила сестер и метнулась с ними в сторону — они не успели ничего увидеть.
Череда приставаний в метро продолжалась все годы школы. Я так и не говорила маме. Мне это не нравилось, но я просто отходила в сторону. Самый ужасный случай произошел со мной, когда я ехала одна. Это был восьмой класс. Очень грузный мужчина положил мне два пальца огромной руки на плечо. Было очень много народу. Он тяжело дышал и навалился на меня своим животом. Я пыталась дергать плечами, но кричать не могла, меня учили всегда молчать. Я пыталась вырываться, но он придавил меня сильнее. Потом я почувствовала, что он мастурбирует. Когда я это осознала, мои ноги подкосились. Меня затошнило. Я задыхалась и от ужаса, и от того, что он меня прижал.
На станции я вышла и поняла что он испачкал мне юбку. Я так и шла до школы. Сказала воспитательнице: «Это сперма», — не знаю откуда эти знания были в моей голове тогда, я не ожидала, что скажу это. Воспитатель вытаращила на меня глаза.
Мне велели надеть физкультурные спортивные штаны. Они были мятые. И я весь день выслушивала вопросы в православной школе «почему ты в штанах, а не в юбке?!»
Мне было лет 13 или 14 лет. Вечером в субботу ехала на танцы в ДК «ЗИЛ». В вагоне было довольно свободно. Я встала у дверей, держалась за поручень. Когда поезд выехал из тоннеля, со скамейки рядом со мной поднялся мужчина. Он ухватился за поручень поверх моей руки. Думала, что случайно, передвинула руку ниже, и тут он опять положил свою ладонь сверху — никогда не забуду его толстые грубые пальцы. Я обернулась и оглядела того, кто настойчиво проявлял ко мне внимание. Полный, неухоженный, в лоснящейся от грязи черной куртке, с похотливой улыбкой — от его вида я оцепенела. Сложно было не то что закричать, сдвинуться с места. Когда вагон покачивало, то он как бы случайно наваливался на меня, и я чувствовала его мощное тело и тяжелое дыхание. Сколько времени длится перегон между Коломенской и Автозаводской — 5-6 минут? Тогда эти минуты показались вечностью.
Люди вокруг не могли не заметить, как тот тип приставал ко мне, но никто не вмешался. На Автозаводской я вышла, мужчина последовал за мной. На эскалаторе приблизился ко мне еще раз и стал говорить, что у меня красивые ноги. На мне была джинсовая юбка ниже колен. Спотыкаясь я рванула вверх по эскалатору. Бежала до самого ДК, не оглядываясь. О произошедшем никому не рассказала, хотя очень хотелось поделиться с родителями, но мне было стыдно.
Мне было лет 16-17 лет, 10-11 класс. Последние два года я ездила в школу, которая находилась далеко от моего дома: около часа с лишним на метро. Была весна, я ехала с уроков, около трех часов дня. Все сидячие места в вагоне были заняты, поэтому я встала у дверей в уголочке, залипала в телефоне, слушала музыку. Вдруг чувствую, что меня кто-то трогает за пятую точку. Думала, может, показалось. Когда в вагоне тряска, часто бывает, что люди ненароком друг друга касаются. Через некоторое время прикосновения повторились. Я медленно повернулась, чтобы посмотреть, кто меня трогает. Это был мужчина около 50 лет.
Когда меня в третий раз погладили по талии и пояснице, я закричала: «Не трогайте меня». Не знаю, как я набралась смелости, так как была довольно тихим подростком. На меня обернулось полвагона, несколько человек подошли и спросили, все ли у меня в порядке. Кто-то попросил мужчину покинуть вагон. Меня такое неравнодушие изумило.
Родителям о случившемся не рассказывала. Я знала, что такое бывает, поэтому история меня не шокировала. Мне было неприятно, мерзко, но я понимала, что здесь моей вины нет, а проблема в том ненормальном человеке. В метро ездить после этого не боялась, просто старалась не стоять в толпе.
Это было в метро утром, в час пик. Мне было 16 или 17 лет. Я спешила в колледж, запрыгнула в последний вагон приехавшего поезда. Это была точно не зима, иначе он бы вряд ли добрался до моей попы. Люди набились, как сельди в бочку. Я ощутила нечто странное: сначала мне показалось, что кто-то пытается вытащить свой пакет или сумку или просто копошится рядом со мной. Но потом поняла, что меня нагло лапают за бедра. Я оглянулась и попыталась найти виновника происходящего. Вычислить получилось не сразу, так как у него было довольно отсутствующее выражение лица. Это был мужчина лет 40 в какой-то дурацкой шапке, похожей на папаху. Мы подъезжали к Автозаводской, я резко отодвинулась от него вперед, набрала воздуха и закричала: «Руки убрал, козлина!» Выбежала на Автозаводской, хотя ехать было до Сокола, меня трясло, было мерзко и я чувствовала себя использованной, грязной. Но, по-моему, никакой психической травмы не получила. Быстро пришла в себя, прошла подальше от последнего вагона и потом просто поехала дальше. Рассказала в тот же день кому-то в колледже, чтобы не держать в себе.
Второй случай произошел через год абсолютно в тех же обстоятельствах: последний вагон, Автозаводская, час пик. Свои ощущения особо не помню. Только лишь чувство досады, что это опять случилось. И это был тот же мужик. Узнала его по шапке.
Никакого страха после этого не испытывала, ездила в метро спокойно. Просто старалась не запрыгивать в последний вагон, даже если опаздываю.
«Быть готовым к домогательствам невозможно, даже если ты слышал и представляешь, что это. И даже если ты уже сталкивался с этим, каждый новый раз — это шок», — рассказала «Газете.Ru» специалистка организации «Тебе поверят» Юлия Федорина, которая работает с детьми и подростками, пережившими сексуализированное насилие.
Психолог считает, что главная задача родителей — рассказать ребенку о том, что такие ситуации бывают. Осведомленность о таких случаях поможет ему быстрее сориентироваться, если что-то похожее произойдет с ним.
«Если в транспорте о ребенка трутся гениталиями, он в любом случае почувствует, что это ненормально. Но вероятность, что он сможет защитить себя на месте или потом рассказать об этом взрослым повышается, когда он обладает знаниями о теле и сексе. Поэтому родителям важно заниматься секспросветом, рассказывать о сексуализированном насилии», — объяснила Федорина.
Также специалистка посоветовала не только обсудить заранее, что ситуации с домогательствами возможны, но подготовить на такой случай план действий и отрепетировать его.
«История с девушкой, за которую вступились пассажиры — хороший пример, как окружающие должны реагировать на домогательства», — рассказала психолог. Однако окружающие далеко не всегда реагируют на действия преступников. Так что необходимо научить ребенка самому просить о помощи, если взрослые рядом с ним бездействуют.
«Научите ребенка не стесняться и громко заявлять, что с ним происходит: «Зачем вы ко мне пристаете», «Уберите руки», «Помогите, меня обижают». Люди, которые пристают к детям в метро, боятся быть обнаруженными, поэтому избегают лишнего внимания», — объяснила специалистка.
Если просьба о помощи, обращенная к окружающим, не сработала — бывает, что никто не вмешивается в конфликт, перекладывая ответственность на других — то сдаваться не стоит. В таком случае Федорина советует выбрать кого-то конкретного и обратиться к нему: «Женщина в красной шапке, помогите», «Дядя в серой кепке, помогите».
«Персональная просьба может быть более эффективной. Также есть вариант обратиться к машинисту, нажав кнопку связи «пассажир-машинист» (назвать номер вагона и рассказать о том, что пристают), подойти к дежурному по станции, полицейскому», — говорит психолог.
Федорина предупредила, что даже если ребенок знает этот алгоритм и вы не раз отработали его на практике, важно понимать: тренировки не гарантируют, что в момент приставания он среагирует правильно.
«Предсказать, какую команду мозг даст телу в экстремальной ситуации — бей, беги или замри — невозможно. Выскочить из вагона, схватить сестер и убежать — это прекрасная реакция. Но так бывает далеко не у всех, кто-то впадает в ступор», — заключила специалистка.
«Если ребенок сообщил о насилии, первое, что надо сделать — поверить, — объяснила Федорина — Если это окажется неправдой, родитель почувствует себя обманутым, ребенок посмеется, что потроллил родителя. Вам будет неприятно, но вы сможете обсудить это и договориться впредь избегать таких шуток. Гораздо страшнее не поверить ребенку, если он говорит правду. Тогда он рискует остаться со своими переживаниями один на один. И если у него опять произойдет что-то подобное, он будет знать, что ему уже не поверят».
Федорина добавляет — ребенку будет тяжело открыться родителям после случившегося, поэтому не следует давить и пытаться скорее выведать подробности. Лучше спросить: «Тебе тяжело сейчас об этом говорить? Ты хочешь сделать паузу?» — и вернуться к обсуждению позже.
«Здесь важно следить за состоянием ребенка, потому что все справляются с такими переживаниями по-разному. В одной из историй девушка говорит, что сама справилась с ситуацией — и так бывает. В таком случае бить тревогу нет смысла», — объяснила Федорина.
Но бывают и противоположные ситуации — в качестве примера психолог вспоминает ситуацию из популярного сериала «Половое воспитание» (Sex Education).
«Помните эпизод, когда к одной из героинь в автобусе пристает мужчина? Для девушки это стало серьезной травмой: она отказалась ездить в автобусе, ее сексуальная жизнь встала на паузу. Если ситуация с домогательством травмирует настолько, что подросток боится выходить из дома, опасается мужчин (или женщин), зажимается, ходит пешком там, где раньше ездил на транспорте — то не стоит ждать, пока ситуация «рассосется», обращайтесь к психологу», — посоветовала специалистка.
Один из способов вернуть ребенку чувство безопасности — обратиться после случившегося с заявлением в полицию. Некоторым важно восстановить справедливость и понимать, что преступник хотя бы теоретически может быть наказан.
Юлия Федорина рассказала, что в полиции к таким случаям относятся с пониманием и вниманием. Но каждая семья должна сама решать, обращаться им с заявлением о преступлении или нет. Некоторые дети могут быть так напуганы ситуацией, что поход в полицию их только ретравмирует.
По сообщению сайта Газета.ru