Популярные темы

«Мы тебя найдем!» Меня преследовали и запугивали за активизм

Дата: 14 мая 2021 в 18:52


«Мы тебя найдем!» Меня преследовали и запугивали за активизм
Стоковые изображения от Depositphotos

Этот партнерский материал подготовлен совместно с общественной организацией «Кыргыз Индиго».

У каждого человека есть права — право свободно жить, участвовать на мирных собраниях, выражать свое мнение и быть в безопасности. И государство обязано предоставить и защитить их — по крайней мере, так гласят законы.

Но иногда само государство поощряет нарушение прав, когда закрывает глаза на насилие, преследует за свободу слова и запугивает. Это происходит в Кыргызстане нередко — врачей вызывают на допрос за жалобы на плохие условия труда, а судьи отпускают на свободу насильников.

Мы собрали истории людей, для которых преследование — это не единичный случай, а обыденность жизни. Трое людей рассказали о давлении со стороны правоохранителей и угрозах.

«Будь мужиком, а то увижу и поймаю», — пишут неизвестные люди Каныкей в фейсбуке. После того, как она занялась активизмом и открыто заявила, что она трансгендерная женщина, угрозы стали частью ее жизни.

*Трансгендерный человек – человек, чья гендерная идентичность не совпадает с приписанным при рождении полом. Трансгендерная женщина, транс*женщина — трансгендерный человек, идентифицирующий себя как женщина.

На ее телефон поступают сообщения с угрозами её «убить», «оторвать голову», «найти» её и «прогнать из Кыргызстана». Их Каныкей получает лишь за то, что хочет быть собой, жить в Кыргызстане и защищать свои права.

«Сообщения приходят разного рода — начиная от религии, что в исламском мире нет [трансгендерных людей]; затрагивают национальность, что у кыргызов нет таких, как я. Пишут, что я позор нации», — рассказывает Каныкей о сообщениях в социальных сетях.

Как она говорит, у нее уже выработался «иммунитет» к угрозам в интернете — она их получает «пачками» во всех соцсетях и под всеми новостями, где ее упоминают. В марте 2020 года ей пришла очередная угроза, но на этот раз не в интернете, а на номер телефона.

При поступлении угроз сделайте скриншоты сообщений и нотариально заверьте их, как «акт осмотра страницы в сети Интернет». При поступлении звонка с угрозами — запишите его на диктофон и сделайте распечатку звонков. Такие угрозы можно отнести к статье 45 Уголовного кодекса, по которой грозит до 2,5 лет лишения свободы.

Неизвестные узнали ее личный номер и стали ее запугивать — они написали Каныкей ее персональные данные, о которых знала только она и ее близкие.

«Мы знаем тебя, следим за тобой. Прекращай то, чем ты занимаешься. Мы взломали твой фейсбук», — написали Каныкей. Она сразу судорожно проверила свой страницу, но к ней уже не было доступа. Злоумышленники поменяли пароль и прочитали все ее личные переписки.

«Мы тебе и твоим друзьям подкинем килограмм гашиша. Тебя посадят», — написали ей и приказали не ходить в кафе, где она собиралась вечером встретиться с коллегой.

«Я консультировалась с юристкой, но не намерена была дальше идти и писать заявление. У меня нет доверия к правоохранительным органам, у меня был опыт. Я столько раз писала, обращалась, ни одно не рассмотрели. Сейчас тем более не думаю, что они возьмут и рассмотрят», — рассказывает она.

В 2017 году милиционеры трижды проигнорировали ее, когда избитая Каныкей с адвокатом подавали заявление. Неизвестные вывезли ее за город и избили — тогда девушка получила сотрясение мозга. Даже видя на теле побои и ссадины, милиционеры не хотели с ней работать — они знали, что Каныкей трансгендерная женщина.

В этот раз она решила вообще не связываться с правоохранителями. Вместо этого, она обратилась к психологу за поддержкой, стала чаще медитировать и гулять на природе.

Вы всегда можете обратиться в милицию и изложить все обстоятельства — когда вам угрожали, что вам сказали, нужно приложить все имеющиеся доказательства. В милиции обязаны занести дело в Единый реестр проступков и преступлений.

Но эти методы не помогают ей полностью снять тревогу, которая повысилась на фоне угроз. Каныкей сменила номер телефона и стала более осторожной.

«Я постоянно двери запираю. Раньше я могла спокойно и ворота не закрывать, и вторую, и третью дверь. Сейчас я все закрываю. Если собака залает, я сразу с места встаю и думаю, что делать, если кто-то придет. Если дверь ключем кто-то открывает, я понимаю, что это мой сосед, мой друг, но все равно думаю: «А что если нет?» Пока друга не увижу, сердце сильно бьется», — говорит о своей тревоге Каныкей.

В городе ощущение опасности не меньше — Каныкей сталкивается с паническими атаками, боится преследования и всегда носит с собой средства самозащиты.

«Я стараюсь себя гордо вести, на улице я не буду ходить унылой, у меня уже выработался иммунитет. Я бы хотела основательно заняться карьерой. Старт пути моего роста — это Кыргызстан. Я здесь как активистка, как гражданка Кыргызстана», — говорит Каныкей.

Айжамал Бектенова — феминистка и активистка. Она участвует на каждом марше 8 марта и сорванная в 2020 году акция не была исключением. Тогда Айжамал была не только участницей, но волонтеркой собрания.

Она встала утром и в праздничном настроении пошла на площадь, где ее окружали подруги и коллеги, которых она называет «сестрами». Девочки рисовали друг-другу краской символику марша на лице, клеили ее на шарики и делали транспаранты.

На мирное собрание нужно идти с паспортом, соблюдать общественный порядок и санитарные меры, а также не мешать свободе передвижения других граждан.

Тогда с начала 2020 года в Кыргызстане несколько женщин умерло от побоев мужей — против такого гендерного насилия Айжамал с подругами подготовила флешмоб, который репетировала две недели.

Оставалось 10 минут до начала марша, на площади собралось около 70 человек — другие еще не подошли, опаздывали или хотели присоединиться во время шествия. Но марш даже не успел начаться, как около полусотни мужчин в калпаках напали на участниц.

«На нас налетела огромная толпа мужчин, все было, будто на войне. Они были все в черном, кричали, на кого-то кидали яйца. У меня в руках были шарики и один человек просто их взял и на меня замахнулся, я успела убежать от него», — рассказывает Айжамал.

Мужчины, скрывающие лица за банданами, стали толкать женщин, кричать на них и отбирать у них плакаты и флаги с символом марша. Некоторые активистки стали отбиваться и защищать свои атрибуты, другие стали бежать в более безопасное место.

С разных сторон площади к участницам стали подходить милиционеры, на мольбы и просьбы о помощи — они стали их задерживать и применяя грубую силу уводить в другую сторону. Айжамал была одной из тех, кого задержали позже всех — вместе с другими активистами она пыталась продержаться до конца.

Милиция не имеет права задерживать вас, если вы не совершили проступок на месте собрания. Если вы совершили его (например, были пьяны, курили, плевались), милиционеры должны составить протокол на месте и установить вашу личность, проверив паспорт.

«К нам подошла какая-та женщина лет 60-ти и стала кричать, чтобы ловили меня. Двое милиционеров связали мои руки и повели в автозак. Нас затащили в автозаки — у кого-то была паническая атака, у кого-то была тревожность, кто-то не знал, что происходит и как им поступить», — рассказывает Айжамал.

Айжамал села на сиденье и ее окружили пятеро милиционеров, которые по пути в РОВД смеялись над ней. Она бережно держала в руках транспарант, флажок и маску, которые подобрала на марше. Один из милиционеров злобно стал вырывать их из ее рук и она силой успела ухватить только флажок.

«Как тебе не стыдно? Ты позоришь всю свою семью, все родню. Мы позвоним твоему отцу, расскажем твоей семье, какая ужасная дорога привела тебя в феминизм», — стал злобно говорить милиционер, на что его коллеги стали усмехаться.

Айжамал рассказывает, что их насмешки, как грязь налипали на ее тело — «хотелось это снять и пойти домой». Но домой она смогла попасть намного позже — сначала девушку вместе с другими активистами повели в Свердловский РОВД.

Там один из милиционеров вырвал из рук Айжамал оставшийся флажок и стал его втаптывать в землю. Как рассказывает она, это был страшный сон — милиционеры шлепали активисток по заднице, били по голове, смеялись и кричали.

Позже они завели активисток в душный зал в здании милиции — 70 человек в окружении милиционеров были в слезах, страхе и недоумении. Кому-то из участниц стало очень плохо и Айжамал стала звонить в скорую помощь.

«Мы не можем приехать. Скорую должен вызвать кто-то из сотрудников милиции», — заявили на том конце линии. Айжамал подала правоохранителям трубку — они посмеялись и повернулись к ней спиной.

Активисты стали просить у милиционеров воды, которую их близкие, узнавшие о задержании, уже давно привезли к зданию РОВД. На эти требования и просьбы, милиционеры снова повернулись спиной.

Правоохранители не рассказывали причину задержания и стали обвинять участниц в том, что из-за них сотрудники не могут пойти домой и отпраздновать 8 марта. Участников митинга держали в РОВД около трех часов — как вспоминает Айжамал, за это время никто из сотрудников даже не представился ей.

«У меня сначала было чувство бессилия, когда ты ощущаешь себя маленькой кнопкой. Когда тебя задержали как террориста, хотя ты вышла за свои права. А люди, которые на тебя напали, дошли до дома, пьют чай и празднуют 8 марта», — говорит Айжамал.

С того времени Айжамал стала чаще ходить на митинги, организовывать мирные марши и больше заниматься активизмом. Сейчас она ощущает себя более уверенной в разговорах с провокаторами и милиционерами.

Канат Каниметов — журналист издания «Апрель». Как и все журналисты он освещает события в Кыргызстане, за что был вызван на допрос в Госкомитет нацбезопасности. На телефоне Каната 11 марта раздался звонок. Грубый мужской голос сказал — «Это из ГКНБ, вам звонит Санжар Жантаев».

При звонке о вызове на допрос старайтесь записать разговор на диктофон. Ведь все ваши слова могут быть отражены в протоколе. Вы можете перенести допрос из-за смерти близких, болезни и других уважительных причин и сообщить им об этом.

Сотрудник ГКНБ сразу заявил, что Каната вызывают за публикации по делу о «Белизгейте», по которому обвиняется бывший глава ГКНБ Абдиль Сегизбаев.

В 2016 году, будучи главой ГКНБ, Сегизбаев обвинил оппозиционера Омурбека Текебаева и других депутатов во владении акциями компании «Мегаком». В качестве доказательства он предоставил некие документы из государства Белиз. Обвиненные депутаты назвали документы «грубой подделкой».

Каниметов, как и другие журналисты, освещал это — в ГКНБ его вызвали по этому делу в качестве свидетеля. Каниметов сразу попросил выслать ему официальную повестку, чтобы передать ее своему юристу.

«Вы когда придете [в ГКНБ], я вам повестку дам. Домой отправлять что ли? Отправьте СМС-кой во сколько вы придете», — ответили Канату правоохранитель на просьбу о повестке. Канат продолжил требовать от сотрудника ГКНБ повестку.

При вызове на допрос по телефону можно на него не явиться, ведь законна только повестка, переданная лично в руки или под расписку вашей семье. Только она является основанием для явления на допрос.

«Я же вам по телефону говорю, какая разница?[…] Я и по телефону могу вызвать вас, если проблем нет. Если вы хотите такие проблемы нам устраивать, давайте мы вам тоже начнем устраивать.[…] Я вам тоже начну день через день повестки отправлять, вам же это не надо», — заявил силовик на том конце трубки.

Канат вежливо согласился прийти на допрос и позвонил своему редактору, который связал Каната с юристом. Он получил консультацию и на следующий день явился на допрос с защитой.

Вы можете перенести допрос по уважительной причине — если вы находитесь в другой местности или болеете.

В здании ГКНБ Канат узнал, что коллеги в ГКНБ дали Жантаеву прозвище «Киллер». Жантаев сразу попросил Каната с юристом подписать документ о неразглашении данных. Подписка о неразглашении не позволяет участники следственных действий раскрывать детали дела.

Канат с юристом отказались подписывать документ — это разозлило Жантаева и он стал угрожать журналисту, что адвокат не сможет присутствовать на допросе. Из-за давления им пришлось подписать этот документ. Все вопросы следователя Канат стал записывать в блокноте и читать ответы лишь после того, как подробно их напишет.

По закону, можно также попросить следователя записать допрос на диктофон или камеру. В случае отказа, можно сделать самостоятельно тайную запись — это не запрещено законом и поможет вам защитить себя при угрозах.

«Следователям это не нравится. Жантаев очень ругался и говорил, что я не имею права делать записи, угрожал, что выкинет блокнот в окно. Я не поддался давлению и весь допрос от начала до конца я переписал», — говорит он.

Канат признается, что перед тем, как пойти на допрос, он почитал законы, смотрел видео на YouTube о своих правах. Допрос длился около четырех часов и все это время следователь также, как и Каниметов, записывал вопросы и ответы для протокола.

«Самое удивительное, когда следователь задает конкретный вопрос и ты делаешь конкретный ответ, это может ему не понравиться. Он будет переспрашивать и запишет то, что ему надо», — рассказывает журналист.

Канат советует всем, кто идет на допрос, делать примечания ручкой, если следователь неправильно записал ответы. По его словам, к допросу он был не только юридически, но и морально готов еще давно — в Кыргызстане журналисты с этим сталкиваются нередко.  Допрос поменял его отношение к собственной безопасности — он следит за тем, чтобы ему не подкинули запрещенные вещества, не провели тайный обыск в доме.

«До допроса я как-то спокойнее к этому относился, сейчас я стал внимательнее.[…] Я понимаю, что все эти действия направлены на то, чтобы я испугался. Я думаю, что сами руководители правоохранительных органов понимают, что такой путь — тупиковый», — рассказывает Канат.

Он советует читать больше законов и знать свои права, прежде чем идти на допрос к правоохранителям.

Иллюстрации: Дарья Удалова 

Фото: Айдай Токоева

Текст: Айзирек Иманалиева

По сообщению сайта Новости Кыргызстана

Поделитесь новостью с друзьями